Следы на дне

Варшавский Анатолий Семенович

Вторично заставить закаменеть жизнь здесь Везувию не было дано.

И это, быть может, в конце концов несколько упростило розыски погибших городов.

4. Еще за тридцать девять лет до этого извержения, в 1592 году, губернатор Кампании граф Муциус Туттавила решил построить водопровод, чтобы подвести воды Сарна к городку Торре-Аннунциато, жители которого давно жаловались на сушь. Туттавила обратился к знаменитому римскому архитектору Доменико Фонтана, и тот составил проект.

По мысли Фонтана, канал (а он собирался вести его напрямую) должен был среди прочих пересечь и холм, давно известный местным жителям под именем Чивита. Никто против этого не возражал, и архитектор приступил к делу.

Под холмом Чивита и были скрыты Помпеи. Но этого тогда не знали. И когда однажды рабочие наткнулись на остатки стены, никто, в том числе и сам Фонтана, не придал ей особого значения, впрочем, как и монетам с изображением императора Нерона. Найденная мраморная плита, на которой сохранилось какое-то упоминание о Помпеях, тоже в общем прошла незамеченной: решили, что речь идет об известном сопернике Цезаря Помпее.

Траншею рыли не очень глубокую, а город лежал под восьмиметровой толщей. И этими находками, собственно, все и завершилось.

5. Одним из первых, если не самым первым, кто отождествил холм Чивита с Помпеями, был некто Лука Гольстениус. В 1637 году он посетил Неаполь и прилегающую округу. Он долго осматривал холм и в своей вышедшей годом позже книге заявил, что Помпеи следует искать именно здесь.

"Нет, -- возражали ему, -- Чивита стоит на месте другого городка, Стабии, тоже чуть не полностью уничтоженного в 79 году".

В 1689 году неподалеку от Чивиты при рытье колодца были найдены коекакая утварь и камень с надписью: "Помпеи". Но и на этот раз решили, что речь идет о Помпее.

Странно? Но так оно и было. Очевидное отнюдь не всегда становится общепризнанным.

6. Случаю было угодно, чтобы первыми перед восхищенными взорами людей XVIII века предстали не Помпеи, а Геркуланум. В деревушке Резина, возникшей на месте древнего города, в 1710 году некий крестьянин решил углубить свой колодец. Он неспешно орудовал лопатой, когда внезапно увидел обломки мраморной плиты. Выбрав те, которые показались ему получше, крестьянин продал их каменотесам в Неаполе.

Находка не осталась незамеченной. Заинтересовавшись обломками, местный военачальник князь Эльбеф -- он в это время был занят отделкой своей виллы -- откупил весь участок и приступил к раскопкам. Несколько дней спустя были найдены две скульптуры: одна, как предположили, Геркулеса, а другая -Клеопатры.

Сам того не ведая, Эльбеф наткнулся на театр в Геркулануме. Но в этом он не сумел разобраться. Зато он понял другое: найденные сокровища могут помочь ему добиться благорасположения дальнего родственника, известного военачальника принца Евгения Савойского, возглавлявшего в Австрии (а многие земли Италии в ту пору находились под властью Австрии) Государственный совет. И потому отправленные Эльбефом в Вену несколько найденных скульптур, хотя их посылка и сопровождалась письмом, в котором было немало восторженных фраз по поводу того, что скульптуры попадут в руки "отличного знатока и ценителя искусств", можно совершенно спокойно рассматривать как тривиальную взятку. В конечном итоге выгадал от всей этой истории Венский музей. Скульптуры и нынче находятся там, свидетели первых, еще робких начал открытия Геркуланума.

За первыми успехами, однако, последовали неудачи, в том смысле, что кладов (а ведь именно это только и интересовало Эльбефа) больше не стало. Как только прекратились находки статуй и мраморных плит, а пошли все больше какие-то стены и лестницы, Эльбеф покончил с поиском. А некоторое время спустя продал свою виллу с собранными в ней древними статуями, продал и участок.

Но начало все же было положено. В октябре 1738 года по повелению Карла IV, короля обеих Сицилии, раскопки были продолжены: король хотел разыскать античные статуи для своей супруги. Взяв за отправной пункт все тот же использованный Эльбефом колодец, рабочие -- землекопы и солдаты, находившиеся под командованием Рокко Алькубиерри, -- натолкнулись на остатки бронзовых коней необычайной величины и какие- то статуи. За ними последовали обломки каменных плит, снова статуи. 11 декабря 1738 года все стало ясно: была найдена надпись, из которой явствовало, что некий Люций Анний Руф оказал денежную поддержку строительству "театра Геркуланума".

А в марте 1748 года Алькубиерри начал зондаж по соседству с Чивитой. И сразу напал на след. Двенадцать его каторжников (по королевскому повелению их использовали в качестве землекопов) работали довольно усердно и 1 апреля натолкнулись на какие-то руины. Как выяснилось позже, Алькубиерри попал в самый центр Помпеи, очутившись примерно в двухстах метрах от храма Августа...

7. Сейчас Помпеи в основном уже давно раскопаны. По расчищенным улицам мертвого города день-деньской бродят толпы туристов, с любопытством взирающих на древности. Это и в самом деле не лишено интереса: перенестись на двадцать с лишним веков назад, увидеть своими глазами римский город.

Все сохранилось неприкосновенным: и дома, и виллы, и храм Изиды, и фрески. Жизнь в городе замерла, и так и остались на своих местах посуда, утварь, мебель. В мастерских лежали брошенные впопыхах орудия и изделия, в канцеляриях -- таблички. В одной из таверн на столе остались деньги: прежде чем выскочить на улицу, их оставил кто-то из посетителей...

8. Помпеи давно уже стали именем нарицательным. Но очень немногие знают, что сравнительно недалеко от Помпеи и Геркуланума, всего лишь в каких-нибудь двадцати километрах, находятся еще одни "Помпеи", на сей раз захороненные на морском дне.

9. Городок Бая, что располагается на берегу Неаполитанского залива, чуть западнее Неаполя, нынче ничем особенным не знаменит. Его приземистые домики, его маленький порт, его сонное спокойствие вряд ли могут навести человека, попавшего сюда впервые, на мысль, что некогда тут был прославленный город-курорт, в котором проводил время "весь Рим", город с красивыми прямыми магистралями, город императорских дворцов и богатых вилл.

"...Ничто не сравнится со взморьем милой Баи", -- писал Гораций. И он был прав: здесь чудесный мягкий климат, много солнца, лес, море и ко всему этому еще и редкостной красоты вид на голубые воды залива.

Римляне умели ценить красоту. Но не в меньшей степени они ценили удобства и покой. Курорт Бая был издревле знаменит: там на берегу и даже в море находилось множество источников минеральной воды, солоноватой, щелочной, сернистой, содержащей известь воды, подчас такой горячей, что в ней можно было сварить яйца.

Говорили, что источники эти помогают при многих недугах. Римские патриции и богачи приезжали сюда лечить ревматизм, ишиас, подагру и желудочные болезни, головные боли, переломы, вывихи. И просто отдыхать.