Следы — на шельфе
Шрифт:
Папуасская колыбель
Тасмания — южная оконечность Сахула, заселенная позднее всех его частей. Новая Гвинея — его северная оконечность. Логично предположить, что именно здесь раньше всех появились пришельцы из Сунды. Путь из Новой Гвинеи в Австралию прост: сухопутный мост, соединявший эти земли, исчез каких-нибудь 7–8 тысяч лет назад. Человек же появился на Новой Гвинее, как показал радиоуглеродный анализ остатков древнего костра, горевшего на берегу реки Азаро в глубине острова, не менее 26 000 лет назад. Если же учесть возраст находок в Австралии и неизученность Новой Гвинеи, можно допустить, что в недалеком будущем тут удастся обнаружить следы человека давностью в 30–40 тысячелетий.
Новая Гвинея — почти сплошное белое пятно не только для археологии, но и для многих других наук, включая географию. По образному выражению одного из географов, некоторые внутренние долины этого огромного, напоминающего своими очертаниями птицу, острова столь же труднодоступны, как лунные кратеры. Жара, душная и влажная в низинах, бесконечные дожди в горах, высотой превосходящих Альпы, непролазные мангровые заросли в долинах бурных рек, длиной не уступающих Дону или Рейну, — такова природа Новой Гвинеи. С борта самолета обследованы и заснята на пленку все районы острова, однако никаких этнографических, археологических, ботанических, геологических, лингвистических, гидрологических и других исследований с высоты птичьего полета сделать нельзя. Неудивительно, что на Новой Гвинее то и дело открывают племена, неизвестные остальному миру и незнающие о нашем мире, говорящие на своих особых языках и обладающие своей оригинальной культурой.
Новую Гвинею называют иногда страной папуасов. Само название «папуас» образовано от слова со значением «курчавый». Курчавые волосы и своеобразная форма носа, выпуклого в хрящевом отделении, отличают папуасов от австралийцев. Однако, как это впервые отметил Миклухо-Маклай, у новорожденных папуасов волосы не курчавые, как у взрослых, а волнистые. Это, а также целый ряд других признаков заставляют большинство антропологов считать папуасов особой ветвью австралоидной расы. Некоторые же считают их лишь ответвлением локальной меланезийской расы, представители которой живут и в Новой Гвинее, и на многих других островах Океании, лежащих восточнее.
Меланезийская локальная раса, как и тасманийская, по всей вероятности, разновидность австралоидной расы, сформировавшаяся в условиях изоляции. Но если колыбелью тасманийцев стала изолированная Тасмания, то колыбелью папуа-меланезийцев стала Новая Гвинея, где условия для изоляции, если можно так выразиться, идеальные (достаточно сказать, что лишь в 30-х годах нашего века в горах Центрального нагорья Новой Гвинеи, считавшихся необитаемыми, обнаружено было 200 000 человек, живших в полной изоляции от остального мира в условиях каменного века).
Новую Гвинею населяют люди одной расы. Но лингвистическая ситуация на острове делает его уникальным местом на земном шаре и является загадкой, еще более головоломной, чем тасманийская. И по сей день неизвестно, сколько племен живет на Новой Гвинее, на скольких языках здесь говорят. В отдельных частях острова, в особенности в Западном Ириане (или, как именуют его индонезийцы, Ириан Джая), могут быть открыты новые языки, даже несколько десятков новых языков. Но и те языки, что зафиксированы учеными, делают Новую Гвинею, говоря словами крупнейшего их знатока, австралийского языковеда Стивена Вурма, настоящим раем для лингвистов. Ибо тут насчитывается около 1000 различных языков — это примерно 1/5 часть всех языков нашей планеты с ее пятью обитаемыми континентами и бесчисленными населенными островами и архипелагами!
Площадь Новой Гвинеи, острова, второго по величине на Земле, велика. Однако по сравнению со всей обитаемой сушей она незначительна. Население Новой Гвинеи с точностью не учтено, но по самым смелым прогнозам вряд ли там живет более 3 000 000 человек. Опять-таки, величина — ничтожная по сравнению с миллиардами, населяющими планету. Каким же образом тут оказалась 1/5 всех языков человечества? Вот в чем вопрос, прежде всего волнующий лингвистов, а вместе с ними этнографов, историков, социологов, антропологов и археологов.
«Лингвистический рай» предстал еще более загадочным, когда выяснилось, что Новая Гвинея не только рекордсмен по числу различных языков и диалектов. В конце концов их многообразие и дробность можно объяснить природными условиями, тысячелетней изоляцией племен и деревень друг от друга, от окружающего мира. На самом деле все обстоит сложнее и загадочнее.
Родственные языки объединяются в семьи. Русский язык лишь одна из ветвей могучего древа индоевропейской семьи языков, в которую входят и армянский, и древнеиндийский, и английский, и литовский, и многие другие. На территории Европы говорят на языках еще одной семьи — уральской (финский, эстонский, венгерский языки). Особняком стоит язык жителей Пиренейских гор, басков. Три семьи на всю Европу. На необъятных просторах Евразии изъясняются на языках 10–20 семей. Языки аборигенов Австралии, а возможно и тасманийцев, образуют одну семью. Во всем мире, включая многоязычие индейцев Америки, о котором мы говорили в главе о Берингии, едва ли наберется сто различных языковых семей. За исключением, конечно, острова Новая Гвинея — тут число таких самостоятельных семей превышает сотню, то есть больше, чем во всем остальном мире с его четырьмя миллиардами жителей!
Неоднократно делались попытки связать «папуасские» языки Новой Гвинеи с языковыми семьями остального мира. Одни лингвисты предполагали родство языков Новой Гвинеи с языком древнейших обитателей Японских островов, другие — с языками мунда, на которых говорят темнокожие жители Центральной Индии и которые, как вы помните, входят в австрическую, южную семью (или, точнее, сверхсемью) языков. Сравнивали некоторые языки Новой Гвинеи с языками Тропической Африки и с тибетским… Но все попытки найти им родственников выглядят крайне неубедительно. Из нескольких сотен наречий Новой Гвинеи нетрудно выбрать слова, звучащие сходно со словами любого языка мира. Случайное совпадение их значения и звучания еще ни о чем не говорит. Кроме того, как известно, лексика может заимствоваться (не знай мы путешествий Миклухо-Маклая, можно было бы доказывать родство языков папуасов бонгу и русского, ведь папуасы зовут быка — «бика», а железный топор — «тапор»).
По мнению Вурма, остров Новая Гвинея заселялся несколькими волнами, с которыми связано и залегание различных языковых пластов. Он и другие исследователи на основании методов лингвистической статистики укрупнили языки Новой Гвинеи, в несколько сверхсемей, или стволов, а те — в еще более крупные филы (оказалось, что на острове 220 семей, 104 ствола и 19 фил). Последней по времени волной переселенцев были носители австронезийских, «южноостровных» языков. К языкам этой семьи относится 300 из 1000 языков Новой Гвинеи. Языки этой семьи распространены далеко на восток — в Меланезии, Микронезии, Полинезии (а на западе, как мы уже говорили, достигают острова Мадагаскар). Колыбелью этой семьи была Юго-Восточная Азия или, как показали лингво-статистические работы американского лингвиста И. Дайена, сама Новая Гвинея и прилегающие районы Меланезин (хотя большинство ученых склоняется к мысли, что родина австронезийских языков находилась далеко к северо-западу от Новой Гвинеи).
Волна австронезийцев стала распространяться 5, может быть, 6 тысяч лет назад по Океании. В ту пору таяние льдов и повышение уровня Мирового океана практически закончилось и очертания островов и берегов материков были почти такими же, как ныне. Однако австронезийцам, предкам современных полинезийцев, индонезийцев, микронезийцев, меланезийцев и мальгашей, не было нужды быть мореплавателями видимого берега или путешественниками по сплошным мостам суши Сунды и Сахула. Недаром же их называют величайшим народом-мореплавателем всех времен!