Следы сатаны
Шрифт:
Бросив последний взгляд на усадьбу, что казалось такой привлекательной, чудище отвернулось. И быстрыми шагами направилось на север. Снова через долину, что оно уже пересекало однажды, высоко в горы. Может, ответ на загадку все же там? И еще ему надо было в тиши и покое зализать свои раны.
Как раненый зверь ищет одиночества и укрытия при болезни, так и чудовище искало родную долину и расселину, где могло бы укрыться.
4
— Чувствуешь,
— Чувствую, — улыбнулся Доминик. — Но нам еще ехать и ехать.
— Доехали благополучно.
— Угу! С тобой хорошо путешествовать.
— Я не только хороший товарищ в пути, в жизни тоже. — И она взяла его за руку. Держаться за руки было неудобно, потому что крупы лошадей были широкие. И она скоро отпустила руку.
— Примерно через час будем на месте. Здорово будет увидеться. Ведь мы не встречались уже несколько лет.
— Да, — посерьезнела Виллему. — Милые мои мать с отцом… Время их не красит. Доминик, мне так не хочется, чтобы они старели! И все же жалко, что мы не смогли взять с собой Тенгеля!
— Не прошло и двух лет, как он приезжал сюда. Один.
— В мальчике много хорошего.
По высокому небу проплывали кучевые облака. Лето 1695 года подходило к концу. Чувствовалось дыхание осени.
Проехали постоялый двор. На дороге мальчишки кидали камни.
— Если они забивают камнями какую-нибудь зверюшку, я им этого так не оставлю, — процедил Доминик.
Виллему знала, что ничего плохого Доминик не сделает, но в ней тоже все восставало против жестокости.
Они подъехали ближе.
— Но постой, ведь это человек! — прошептала Виллему.
Если только можно было назвать человеком жалкое существо, из последних сил пытающееся защититься.
— Что вы делаете, ребята? — зарычал Доминик. Дети бросились врассыпную. Некоторые остались, и один из них не побоялся ответить:
— Это беглец. В нем сидит сам дьявол. И поэтому мы имеем право…
— Ни у кого нет права забивать другого камнями.
Виллему спрыгнула с лошади и направилась к несчастному существу, что лежало в придорожной канаве. Доминик направил лошадь прямо на мальчишек, и они разбежались.
— Как он там?
— Чудо, что он еще жив, — звенящим голосом произнесла Виллему. Ему была хорошо знакома эта интонация — Виллему пыталась скрыть свои чувства. Намочив платок в придорожной канаве, женщина принялась промывать раны несчастного.
— Один из несчастных детей нашего общества, Доминик! И в них еще бросают камни! Мне просто дурно становится от мирового зла!
— Дети неразумны!
— Так поступают не только они.
Доминик подошел к несчастному. Тот смотрел на них таким испуганным, таким безнадежным взглядом, что оба поежились.
— Но ведь это совсем еще ребенок! — прошептал Доминик.
— Да, — странно напряженным голосом подтвердила Виллему. — А на ноге у него обрывок цепи.
— Цепь кто-то оборвал, замок еще цел.
— Как это можно сажать на цепь больного ребенка? Одежда на нем давно превратилась в лохмотья. Он, очевидно, полз на коленях.
Доминик поднял мальчика:
— До чего же худ! Когда он ел последний раз? А одежда… Одно тряпье!
Голос его дрожал. Зрелище и впрямь было угнетающим.
— Как тебя зовут?
Парнишка затряс головой, пытаясь, что-то сказать.
— Он не может говорить. Подожди, дай я попробую. У меня есть небольшой опыт.
Доминик знал — такие несчастные всегда пользовались благосклонностью Виллему.
— Пойдем с нами, — мягко предложил он. — Ты здесь живешь?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Где же?
Какие-то непонятные звуки вырвались из искривленного рта.
— Кристиания? — догадалась Виллему. — Это очень далеко. Ну, ничего. Вернешься домой.
Снова энергичные покачивания головой. И поток рычащих звуков.
Доминик удивлялся, как это Виллему понимает их. Один несчастный из Тубренна говорил точно так же, и Виллему научилась его понимать.
— Что? Тебя продали родители? Человеку в форме? А тот посадил тебя на цепь?
— Если б я не видел цепь, никогда бы в это не поверил, — пробормотал Доминик.
Мальчик заговорил снова.
— Пришел Дьявол? Чудовище? — Виллему бросила взгляд на Доминика. — Очень интересно! Это случилось в Кристиании? Как же ты добрался досюда? Ты же не мог сам оборвать эту цепь.
Мальчик «заговорил» снова, на этот раз более живо.
— Нет, нет, не так быстро, — Виллему присела около него на корточки. Ребята, что бросали в него камни, стояли в отдалении и всё глядели на них. — Говори помедленнее, иначе я не понимаю тебя.
Непонятные звуки стали раздаваться медленнее.
— По всей вероятности, его привязали к столбу для приманки, — пробормотала она. — Как это ужасно, бессердечно, просто цинично! Объясни еще раз, только помедленнее. Я хочу понять все, что ты говоришь, — снова обратилась она к пареньку. — Мы твои друзья. Тебя как зовут?
Он что-то ответил.
— Как? Хромоножка? Это же не имя. Неужели у тебя нет другого? Нет? Доминик, это просто ужасно! Зло в мире перешло все границы!
— Что же дальше?
Хромоножка пытался говорить как можно членораздельнее, но получалось все хуже и хуже. Пока Виллему пыталась разобрать каждое произносимое мальчиком слово, Доминик принес воды и хлеба. Парень протянул к еде дрожащие руки.
Доминику приходилось следить, чтобы тот не ел слишком быстро.
— Что тебе удалось узнать? — спросил он у жены.