Шрифт:
Геннадий Разумов
Следы
Спасаясь от погони, человек бежал по мелкой морской лагуне. Это была плоская широкая прибрежная низменность, вытянутая вдоль моря и отделенная от него невысокими песчаными дюнами. Через редкие узкие проливы гирла морская вода во время шторма прорывалась в лагуну, но быстро испарялась, оставляя вместо себя плотный густой соляной раствор.
Человек бежал, тяжело передвигая ноги в воде, доходившей ему до коленей. Его ступни проваливались в толстый слой вязкого донного ила, на борьбу с которым уходило много сил. Это замедляло бег, тем более
Человека преследовал гигантский двурогий носорог. На его спадающей складками коже грязными лохмотьями висела грубая шерсть. Безобразная угловатая морда с короткой толстой шеей завершалась двумя огромными кривыми рогами.
Несмотря на грузное телосложение и кажущуюся неуклюжесть, носорог, хотя и был неповоротлив, мог развивать бешеную скорость. Когда он, почти настигал человека, тот спасался тем, что успевал с непостижимой ловкостью отпрыгнуть в сторону и увернуться от удара острых рогов. При этом громадная десятитонная туша носорога по инерции проносилась мимо. Потеряв цель, он замедлял бег, останавливался в недоумении и, поняв, что потерял добычу, раздраженно бил по дну закованными в копыта трехпалыми ногами.
У носорога были далеко расставленные друг от друга маленькие злобные глаза, которые плохо видели. Однако благодаря отличному слуху и обонянию носорог снова находил свою жертву, разворачивался в нужном направлении и стремительно бросался вперед.
Все было ничего до тех пор, пока преследователь и преследуемый бежали по илистому мягкому дну. Носорог увязал в нем, и быстро разворачиваться ему было трудно. Но потом вязкий ил сменился скользкой глиной, и он стал намного быстрее делать свои повороты, а движения человека, наоборот, перестали быть такими ловкими, как прежде. Его ноги скользили по глине, разъезжались в разные стороны, палка плохо втыкалась в грунт и уже почти ничем не помогала бежать. Увертываться от свирепого зверя становилось все труднее и труднее.
И вот наступила развязка. В какое-то мгновение человек поскользнулся, потерял равновесие, не удержался и, взмахнув руками, свалился в зловонную сероводородную жижу. Он хотел подняться, но, по-видимому, подвернул больную ногу и стал совсем беспомощным. Человек в отчаянии стал барахтаться в воде, пытаясь встать, но это ему никак не удавалось сделать. Наконец он совсем отказался от этих попыток, встал на четвереньки и пополз в сторону от стремительно приближавшегося к нему носорога. Однако скорости их, конечно, были несоизмеримы. Зверь настиг его и со всего размаха вонзил свои рога.
Но тут произошло нечто совершенно непонятное - рога носорога воткнулись не в человека, а в глину, в дно. И вовсе не потому, что он промахнулся, а потому, что человека на этом месте вдруг не оказалось. Нет, он не отпрыгнул в сторону, не отполз и не отбежал. Он просто-напросто исчез. Как? В этом-то и была неразрешимая загадка финала тех драматических событий, которые произошли полтора миллиона лет назад на топкой морской лагуне.
Вся погоня ископаемого носорога-эласмотерия за первобытным человеком длилась всего около двух коротких часов. Клепов же шел по их следам уже более пяти долгих лет.
Все началось с того жаркого июльского дня, когда старший научный сотрудник геологического института Евгений Клепов приехал на электричке в Плетневск обследовать один крупный изыскательский котлован. Объект находился далеко от города, и Клепову пришлось подъезжать к нему на попутном "уазике" по пыльной проселочной дороге.
Котлована пока еще не было. Взрывники добуривали последние шпуры, закладывали в них камуфлетные заряды, протягивали провода. Клепов прошел в прорабскую-укрытие и стал ждать.
Раздался оглушительный взрыв. Земля дрогнула, прорезалась сетью трещин, раскололась на части, и рваные глыбы скалы взлетели высоко в воздух. Белая известковая пыль покрыла все вокруг и заскрипела на зубах. Выброшенная порода неровными пирамидами легла на бровке котлована.
Клепов шел за бульдозером, перемещавшим горы камней, лез по откосу, спускался на дно котлована, отбирал образцы для анализа, обмерял мергелевые и гипсовые прослои. Это были ископаемые лагунные отложения плеоценового возраста, бывшие илы, пески и глины, за сотни тысяч лет превратившиеся в твердую скалу.
Бульдозер громко урчал на косогоре. Его гусеницы месили толстый слой доломитовой пыли, оставляя в ней запутанные пунктиры ровных прямоугольных следов. Неожиданно бульдозерист Шелихов остановил машину и спрыгнул на землю.
– Сюда! Быстрее!
– вдруг громко закричал он.
Клепов был к бульдозеру ближе всех и поэтому подбежал первым. На плоских слоистых мергелевых глыбах виднелись какие-то странные, расположенные парными рядами углубления.
– Понимаешь, их тут полным-полно, - возбужденно говорил Шелихов, - я-то сначала думал, что это от гусеничных траков моего бульдозера, а потом вгляделся - совсем другие они, эти следы...
Клепов поднял валявшиеся неподалеку обломки камней, приложил их друг к другу, потом несколько раз поменял местами, добавил еще пару небольших обломков-камушков и вдруг замер от удивления. Перед ним были явные признаки окаменевших отпечатков голых человеческих ног.
Бросив все другие дела, Клепов полез на другую сторону котлована, внимательно осматривая каждый кусок скалы. Вскоре он обнаружил и другие отпечатки: глубокие круглые, собранные по три вместе. Это были следы крупного непарнокопытного животного. Симметричными парами они почти всюду сопровождали следы человека.
С этого момента и начались долгие кропотливые исследования. Кроме первого котлована, геологи сделали еще много других шурфов и раскопов, перерыли всю ископаемую лагуну, перевернули горы грунта, изучили почти каждый квадратный метр древней земли. Вся лаборатория Клепова была завалена глыбами мергеля, известняка, доломита. Он внимательно изучал сотни и тысячи крупных и мелких образцов лагунных отложений, на которых сохранились загадочные следы. Он собирал их по частям, по крупицам, складывал, как детские кубики, как мозаику. Потом на кальке рисовал схемы перемещения следов на местности, лепил из пластилина модели.