Слепая ярость
Шрифт:
Эти глаза принадлежали мужчине по имени Рой Лаваль, который оказался на борту берсеркера-носителя по собственной воле… Он был облачен в нечто похожее на военную форму. Поношенный пиджак в обтяжку был опоясан по талии обрывком металлической цепи с простым висячим замком вместо пряжки.
Из-за перегородки молча вышла хрупкая женщина и встала рядом. Ее поза была позой человека, смирившегося с судьбой. Определить возраст дамы не представлялось возможным; одежда ее была такой же поношенной, но более простой, чем у мужчины.
Человек в псевдоформе повернул голову и заговорил. Но обращался он не к женщине, а к непонятному предмету, стоявшему за решеткой, метрах в трех-четырех отсюда.
— Тамплиер, скоро у нас на борту будет много новых пленников. Что ты на это скажешь?
— Скоро ты сам будешь мертв, ублюдок-доброжил! Умрешь еще до того, как увидишь другого пленника! — громко и чересчур весело ответил Тамплиер. Из полупрозрачного куба, созданного силовым полем, торчала лишь его голова.
Лаваль проигнорировал оскорбление; он по опыту знал, что ничего не сможет сделать с этим безумцем: Учитель хотел, чтобы его пленник во время допроса был в наилучшей форме.
Однако на этом беседа не закончилась. Лаваль любезно улыбнулся и довольным тоном предупредил Тамплиера:
— Готовься к оченьсерьезному допросу. Едва ли ты можешь себе представить, что это такое.
Лаваль и женщина, которая предпочла разделить его судьбу, не хуже других знали, что идут в бой; по крайней мере, это не раз говорил им Учитель. Последние час-другой они наблюдали за тщетными атаками соларианцев, так же как с другой стороны это делал младший лейтенант Брайт. Пара разорвавшихся рядом бомб добавила настроения Тамплиеру и заставила Лаваля нахмуриться.
Но сейчас, с точки зрения доброжила, все вновь шло прекрасно.
За исключением того, что Учитель почему-то почти перестал беседовать с самым верным своим почитателем. Оставалось надеяться лишь на то, что по окончании боя у Учителя появится время и он станет обращаться со своим учеником так, как тот того заслуживает.
— Учитель, когда начнется битва?
Последовала долгая пауза.
— Скоро. — Ответ донесся не из видимого источника, но из какого-то микрофона, который было бы трудно найти, поскольку он был надежно спрятан.
В последнее время в любой беседе с машиной наступали перерывы. Они были столь частыми и столь долгими, что едва ли этот диалог можно было назвать беседой. Казалось, что внимание Учителя приковано к чему-то другому.
Лаваль не однажды требовал отчета о том, как развивается бой. Но его вопросы пропускали мимо ушей.
Человек вздыхал и оставлял всякие попытки затронуть другую тему, которую недавно обсуждал с Учителем. Он просил машину дать ему новое имя. Лаваль явно решил, что их связь будет долгой. Однажды, несколько дней назад, когда еще можно было думать не только о битве, машина спросила, зачем ему это нужно (впрочем, кажется, к этому вопросу присоединилась и женщина), и Лаваль ответил:
— Человек, которого звали Рой Лаваль, умер. Придя жить со своим Учителем, я стал другим человеком.
Берсеркер не обратил на его просьбу никакого внимания. Тогда человек решил выбрать себе имя самостоятельно и начал передавать варианты на рассмотрение берсеркера.
Но затем до Лаваля дошло, что мудрый Учитель предпочел бы называть его каким-нибудь числом, чем именем, которое что-то значит на том или ином соларианском языке.
Никакого ответа. Лаваль решил, что его проверяют. Может быть, хотят выяснить, способен ли он переносить пустоту и хорошо ли он подходит на роль вице-короля Королевства Смерти.
Глава 25
На мирной планете Юхао, в нескольких искривлениях времени и пространства от смертельной битвы, разыгрывавшейся в глубоком космосе, охотник по имени Траскелук, вооруженный до зубов, должен был решить, как он будет разыскивать объект своей мести.
Куда, черт побери, запропастился Нифти Гифт?
Траскелук прекрасно знал, где он живет, точнее, жил, — на Юхао. Если его там нет, можно было бы выяснить, куда он уехал. Но если Траскелук пойдет туда и начнет наводить справки, соседи по общежитию наверняка сообщат этому куску дерьма, что Траскелук разыскивает его. Другие стали бы раздумывать, зачем ему это нужно, но только не Нифти.
Если бы не счастливый случай, он сел бы на военный транспорт, полетел на Землю и даром потратил бы время.
Траскелук попытался представить себе, что он рыщет по Земле и разговаривает с родней Гифта. Эта мысль не доставила ему никакого удовольствия.
В нынешней ситуации единственный способ найти этого сукина сына, суливший скромные шансы на успех, заключался в том, чтобы покрутиться возле базы и перехватить Нифти, когда тот вернется из отпуска; но в этом случае люди заметят Траскелука и могут заподозрить неладное.
Кодекс клана Траскелука требовал, чтобы он посвятил мести весь остаток жизни, пока не добьется своего. В детстве он был немного знаком с двумя дальними родственниками, которые действительно отомстили врагу. Но люди, которые посвятили этому всю свою жизнь, очевидно, существовали только в старинных легендах. Когда Траскелуку было лет двенадцать-тринадцать, эти легенды казались ему ужасно захватывающими.
Траскелук каждый день ждал вестей от отца, деда или их обоих. Наверняка они будут подбадривать его и советовать проявить решительность. Он ничуть не удивился бы, если бы старики заподозрили его в слабости. Но независимо от того, собирались они писать ему или нет, Траскелук знал, что они молча ждут, чем закончится это дело.
Часы его отпуска, данного ему для долечивания, проходили и неумолимо складывались в дни. Мысль о необходимости найти Гифта была тяжелым бременем, а он все еще не имел представления, как поступить. Неотступно думая об оружии, встроенном в его новую искусственную руку, Траскелук попрощался с кузеном и его семьей согласно ритуалу и уехал, полный решимости пуститься по следам космонавта Гифта.
Мрачный и молчаливый, молодой человек ехал по извилистым дорогам, пересекавшим эту чудесную местность в том самом взятом напрокат мобиле, который доставил его к Маалу. Он двигался в сторону Порт-Даймонда, поскольку не знал, куда еще податься. У Траска было смутное чувство, что там он сумеет найти ключ к местопребыванию Гифта.