Слепая
Шрифт:
– Кхм-кхм, - наконец справился он с собой.
– Через две недели заходите, все будет готово.
Я ему кивнула, отсчитала пятьдесят тысяч, получила расписку и вышла из оружейного магазинчика. Хм, может сходить в Ичираку? Ну, живот настойчиво требует еды, а готовить мне лень. Так что мои стопы повели меня в одну довольно примечательную забегаловку.
POV. Узумаки Наруко.
Наруко сидела и удрученно поедала так полюбившийся девочке рамен в своем любимом Ичираку-Рамен, однако она почти не обращала на любимую еду внимания. А ее мысли витали далеко от анализа вкусовых рецепторов и наслаждения пищей, отчего она казалась пресной и безвкусной. У Наруко всегда просыпался аппетит от сильного стресса, поэтому и сегодня она пыталась заесть лапшичным супом
Причин же для столь удручающего состояния ей хватало. И все они крутились вокруг одного-единственного человека. Того, кто первым подал ей руку помощи, не отвернулся от "демона", как все остальные. Принял ее такой, какая она есть, ПОКАЗАЛ ей, какая она на самом деле. Открыл мир, отличный от так знакомых с раннего детства ненависти, презрения и злобы. Показал, что и для любви, тепла и доброты в ее сердце тоже есть место. Причем его гораздо больше, чем даже сама Наруко могла подумать.
Она до сих пор с необъяснимым трепетом в душе вспоминает их первое знакомство в приюте, тот невероятный, такой удивительный, такой будоражащий поцелуй в висок, и тихие мягкие слова: "Спокойный ночи, Лисенок". Казалось, что для одинокого загнанного ребенка в тот день рухнула такая привычная картина мира. Это было настолько невероятно, настолько поразительно, что кто-то смог испытывать к ней подобные светлые чувства.
И это не было обманом, ибо Наруко с раннего детства могла ощущать эмоции окружающих, однако никому не рассказывала об этой своей способности. Ведь люди очень не любят, когда к ним лезут за натянутые ими маски. Наруко привыкла, что за этими масками обычно прячется ложь. Когда воспитатели с добродушными улыбками на лицах вываливали на нее чуть ли не тонны гнили в виде эмоций, когда дети, видя отношение взрослых к ней, со смехом ставили ей подножки, ломали ее игрушки и всячески доставали, считая это лишь развлечением, а следящие за этим воспитатели внутри полыхали злорадством, когда было страшно ходить по улице, постоянно находясь под прессом из жгучей ненависти. А сущность девочки кричала: "За что?!" Однако вопрос так и оставался без ответа. Поэтому она закрылась ото всех. Стала огрызаться на огрызающийся мир.
И встретив в первый раз Намиду, она не могла понять: Почему?! Почему она ее не боится, не сторонится, не презирает? Почему она ДРУГАЯ?!
В ту ночь Наруко не смогла уснуть. Она просто испугалась, испугалась, что все это не правда, мираж, иллюзия, и стоит только ей уснуть, как на утро все вернется на круги своя. Испарится, как неудавшийся сон. А ведь так хотелось поверить... Однако на следующий день ничего не изменилось, эта странная слепая девочка все также продолжала свое существование, совершенно не выказывая по отношению к ней никакого негатива. И еще через день, и через неделю, и через месяц. Сон все продолжался, совершенно не собираясь развеиваться. А Намида... она стала для нее первым близким в жизни человеком. Она подтягивала ее в учебе, помогала с проблемами, хвалила за успехи, с грозным лицом и искренним весельем в эмоциях ругала за проказы... она просто была всегда рядом, с каждым началом дня встречая ее словами "С добрым утром", и каждый вечер желая "Спокойной ночи".
Наруко тщательно собирала и лелеяла весь этот свет в своей душе. Даже сама не поняв, когда именно Намида стала для нее настолько особенной. Эта странная слепая девочка, что была ледяной снаружи и настолько живой внутри. О да, многим ее подруга казалась очень малоэмоциональным ребенком, с безразличным лицом, но Наруко чувствовала внутреннюю суть: ее неуверенность и волнение, игривость и веселье или порой жуткое месиво из личных переживаний, радости и жуткого страха, как было, когда Наруко чуть ли не забил до смерти какой-то пьяный старик. Тогда Лисенок впервые поняла, насколько Намиде она дорога. Насколько Намида дорога ей...
Однако когда они переехали в собственные квартиры по соседству, все начало постепенно изменяться. Сначала ее задержки в больнице, где она начала пропадать порой сутками, затем ее непонятные исчезновения, когда даже при помощи своего дара эмпатии Наруко не могла за ней проследить. Казалось, Намида просто испаряется в окружающем пространстве, оставляя за собой лишь эхо последних эмоций. А сама подруга лишь открещивалась тренировками, на которые почему-то ее никогда не брала. Затем вообще появились клоны, которые постепенно стали с завидной регулярностью заменять саму Намиду в Академии и обычной жизни. Все-таки в эмпатическом плане клоны сильно отличаются от оригиналов. Как детский рисунок от эскиза мастера, вроде бы смысл один и тот же, но вот в первом случае как-то корявенько. Хотя Наруко пришлось потратить много времени поначалу, чтобы разобраться, почему ее близкий человек вдруг стал ощущаться "по-другому".
Нет, подруга все также помогала ей, тренировала, не давала лениться, подпинывая ее в нужные моменты. Но уже тогда она стала ОТДАЛЯТЬСЯ. Все стало еще хуже, когда Нами стала пропадать не просто на несколько часов, а на дни и даже недели. Причем каждый раз возвращаясь уставшей и с каким-то льдом в эмоциях, но опять же никак не проявляя это внешне. Действительно же Наруко стало не по себе, когда она поняла, что с каждым разом читать эмоции Намиды становится все сложнее. Они начинали ощущаться словно сквозь толщу воды, и лишь только самые сильные из них прорывались через этот своеобразный барьер, который с каждым разом становился все плотнее и "гуще". Пропасть между ними становилась только больше, однако Лисенок все никак не могла собраться с силами и серьезно с ней поговорить. Боялась нарушить ту хрупкую иллюзию, что образовалась между ними.
А потом произошла трагедия с Учихами. Тогда она волновалась за Намиду, которая закрылась в своей квартире и не выходила из нее, даже забив на клонов. А в эмоциях подруги не происходило ничего. Точнее там была пустота, всепожирающая бездна, испугавшись которой, Наруко совершила ошибку, за которую до сих пор корит себя. Она пришла к Хокаге (что странно: ее довольно быстро и без вопросов к нему допустили) и рассказала о подруге. Четвертый обещал разобраться с этим, и обещание он исполнил, в тот же день вызвав ее к себе в кабинет. И вот тогда она испугалась так, как никогда до этого не пугалась в жизни. После вызова подруги главой деревни она почувствовала ЯРОСТЬ и НЕНАВИСТЬ! Словно самые древние и могучие демоны этих человеческих пороков вырвались на свободу и спустились к глупым смертным! Еще страшнее было то, что в ответ на это внутри нее пришла такая же древняя волна ЯРОСТИ! Причем не ее собственная, а чего-то, что было внутри нее. Поддавшись иррациональному любопытству, которое даже подавило на время страх, она, сама до конца не понимая, как это делает, пошла к источнику этих эмоций, провалившись во внутренний мир. Где и обнаружила огромную клетку, в которой обнаружился необычный жилец.
Она до сих пор клянет себя, что поддалась соблазну и решила заговорить с Девятихвостым Лисом, который с желчным предвкушением, злорадством и яростью поведал ей всю правду о ее положении. И тогда у нее открылись глаза на очень многое, из того, что она не понимала раньше. На отношение окружающих, на постоянных надсмотрщиков, которых она чувствовала при помощи своего дара (а может проклятья?), и, возможно, на поведение самой Намиды. Как ни странно, но Наруко испугалась в большей мере не самого Лиса, а то, как на это отреагирует ее подруга. "Останутся ли между ними все еще теплые отношения?", "Что скажет она по этому поводу?", "А может ей уже все известно?", "Тогда все ее исчезновения...", "А что если...", - многие, очень многие мысли крутились и до сих пор крутятся в голове Наруко. И эти мысли постепенно стали перерастать в злость. Почему-то она была уверенна, что Намида обо всем этом знала.
Очередная иррациональная уверенность, за которую Лисенок ухватилась всеми руками, ведь тогда получалось что подруга все это время скрывала от нее правду, лгала, по крайней мере не говорила всего. И от подобного ощущения почему-то было больнее всего на душе. Тогда Наруко затаила на нее обиду, серьезную обиду... за которой так удобно прятать страх перед истиной...
Переломный момент, который вот уже почти месяц не мог никак разрешиться. Ибо ни одна из сторон не делала попыток.