Слепцы
Шрифт:
– Куда уж понятнее, – проворчал Кривой. – А если тебя прямо тут убьют, что делать?
– Сами придумаете, не дети малые, – Рык надвинул Хорьку шапку на глаза и легкой походкой двинулся к женихающимся дружинникам.
– Совсем сдурел Рык, что ж он делает-то? – прошептал Кривой. – Зачем?
Рык подошел к гончарному ряду, посмотрел, даже взял в руки ярко-желтый горшок, заглянул внутрь, словно прикидывая, стоит ли брать, вздохнул, поставил на место. Сделал шаг в сторону и оказался за спиной у дружинников.
Парни были ладные,
Дружинник махнул рукой, рассказывая что-то девчонке, отступил назад и натолкнулся на стоявшего сзади Рыка.
Рык не смолчал. Хорек, понятное дело, не расслышал и не разобрал по губам ничего, но сказанное, видно, обидело или оскорбило дружинника.
Щеки парня мгновенно полыхнули красным. Резко повернувшись к Рыку, дружинник замахнулся было, но ударить не успел. И Рык вроде не бил, даже руку не поднял, а парень согнулся и пропал из виду, скрытый толпой от Хорька.
Второй дружинник тоже ринулся на Рыка, но, как и первый, внезапно остановился и упал на колени. Это уже Хорек рассмотрел.
Поняв, что начинается драка, прохожие бросились в стороны, чтобы не попасть драчунам под горячую руку или под нож: времена такие лютые, что режут людишки друг друга легко и просто. Но когда истошно завизжали торговка горшками и ее дочка, люди вдруг остановились, развернулись и поспешили на крик – посмотреть, кого убивают.
Любопытство оно ведь всегда было посильнее страха.
Хорек тоже побежал, его толкнули, но подскочивший сзади Кривой подхватил ватажника под руку и помог удержаться на ногах.
Дружинники теперь выглядели не так празднично. Одному не повезло: он упал грудью в конский навоз, как на грех, свежий, не замерзший, и теперь на полушубке красовалось желто-коричневое пятно.
Второй все еще был чистым, но стоял на коленях, прижав руки к причинному месту и закрыв глаза. На лице, несмотря на мороз, выступил крупными каплями пот.
Рык стоял рядом, даже не пытаясь исчезнуть.
– Да я тебя! – закричал испачканный, снова бросился на Рыка, но нарвался на неожиданную оплеуху и полетел в сторону, переворачивая горшки. Грохот – крик торговки стал еще громче. У дружинника на лице появилась кровь: Рык ладонью врезал ему по носу.
Толпа вокруг волновалась: кто-то кричал, что убивают, кто-то ругался, что всякие оборванцы дружинника обижают, а третьи так и вовсе возмущались, что дружинники совсем стыд и совесть потеряли, человека бьют у всех на глазах.
Оба дружинника снова оказались на ногах. К коричневым пятнам на груди одного прибавились ярко-алые, второй был бледен и морщился при каждом движении. Однако на Рыка они бросились дружно.
Тут подбежали стражники, расталкивая народ и раздавая тумаки замешкавшимся. Крики усилились – теперь уже орали на стражников, но те внимания на ругань
Стражников было четверо, поэтому Рыка они скрутили быстро, да тот и не сопротивлялся.
– Давай к сотнику его! – скомандовал рябой стражник. – Там разберемся.
Дружинник вытер рукавом разбитый нос, пачкая полушубок, что-то сказал своему приятелю. Тот отмахнулся.
– Что ж ты, красавчик, за стражников прячешься? – поинтересовался Рык. – Правильно, какие нынче дружинники? Название одно. По бабам шастать, на кухне каши варить… Вы ж себе горшочки выбирали, кухари? Хоть бы знак снимали, прежде чем позорить себя и князя.
Дружинники покраснели и двинулись на Рыка.
Один из стражников сунулся было им навстречу, но получил в рожу и отлетел в сторону. Упасть ему не дала толпа, но обида все равно была нанесена, да еще прилюдно.
– Ах вы ж, сучьи дети! – зарычал он.
– Княжий суд! – закричал испачканный дружинник, хватая Рыка за ворот.
– Княжий суд! – вторил ему приятель, пытаясь завернуть обидчику руку за спину.
– Я ж тебе сейчас! – вопил обиженный стражник, а соратники тащили его в сторону, чтобы не встревал поперед княжьего суда.
Торговка голосила над битой посудой, зеваки кричали, переговаривались и просто свистели от общего избытка чувств, и только Рык стоял посреди всего этого спокойно, даже, кажется, улыбался.
Еще бы: все шло, как и задумывалось. Теперь, как бы ни болела старая рана князя, а обиженного дружинника он по Дружинному договору должен был принять сразу и приговор обидчику вынести еще до заката.
Рык редко ошибался.
Так и в этот раз не ошибся.
Почти не ошибся.
Вот только, когда дружинники связали ему за спиной руки веревкой, взятой у стражников, а потом испачканный замахнулся и ударил Рыка в лицо кулаком, вперед бросился Хорек.
Не задумываясь ни на миг.
Сорвав на ходу с головы шапку, Хорек прыгнул, как учил его Полоз, и врезался головой в лицо дружинника. Перед глазами засверкали звезды, в голове загудело, но дружиннику досталось куда больше. С залитым кровью лицом рухнул он навзничь, да еще и приложился звонко башкой к брошенной кем-то в сутолоке доске.
Бац!
– Получил! – выкрикнул Хорек, сунув руку под полу, за кинжалом. – Сейчас!
Второй дружинник, не осознавая, что жить ему при таком раскладе осталось всего чуток, бросился на мальчишку, посмевшего ударить его друга, протянул руку, чтобы схватить Хорька за вихры…
Сколько там нужно того времени, чтобы и за волосы схватить, и лезвие в две ладони длиной в живот принять – всего-то ничего. Не успеешь и моргнуть – все уже свершилось. Только Кривой был быстрее.
Левой рукой он выбил у Хорька кинжал и ударом ноги отшвырнул его подальше в сторону, пока никто ничего не заметил, правым же кулаком ткнул дружинника в горло.