Слепой стрелок
Шрифт:
– Это может сыграть нам на руку, – заметил Фэб. – Хотя бы потому что правильно заданный вопрос показывает же блоки, например. В Скивет, кстати, ты вполне можешь создать себе подобного помощника, но этого никто не делает, потому что помощник не нужен. И Скивет сам по себе обезличен.
– Как-то странно тут это всё, – Эри задумалась. – Эта система… ммм… она как-то иначе ощущается. Не так, как та же Альтея. Альтею мы, кстати, вполне себе персонифицируем, разве нет?
– Не так, – покачала головой Берта. – Альтея сознание не имитирует. И обладать сознанием не может. Мы же говорили с тобой про постулаты Д-т-Канна, и про искусственный
– Бертик, давай сегодня обойдемся без лекций, – взмолилась Эри. – Лучше скажи, мы сумеем это как-то использовать?
Берта задумалась, потом кивнула.
– Думаю, да, – ответила она осторожно. – Сперва разберемся, конечно, а потом посмотрим. Очень необычный мир, вам так не кажется? – она обвела взглядом семью.
– Кажется, – согласился Фэб. – Лично я ни с чем подобным не сталкивался. В реестре всё было обычно, по месту картинка несколько отличается от стандарта для этого уровня.
– Я такого не видел, – тут же встрял Кир. Саб задумчиво посмотрел на Фэба, и медленно кивнул.
– Аналогично, – ответил он. – Но это не опасно. Для нас это точно не опасно.
– Согласен, – отозвался Рэд. – Опасности я тоже не чувствую.
– Тут не опасность, – Пятый нахмурился. – Тут словно какая-то очень старая печаль, пожалуй. Сожаление. Горечь. Раскаяние.
– Верно, – Эри благодарно улыбнулась ему. – Точнее не скажешь, пожалуй. И эта дверь в гостинице, которую собрали из кусочков. И то, что сказала девушка.
– Про планету? – уточнил Лин.
– Ага, – кивнула Эри. – У нас с ними, кажется, схожие задачи. Они восстанавливают планету, а мы, в некотором смысле, будем пробовать восстановить работу Слепого Стрелка. Ведь так?
– Жаль только, что убедить их в этом будет не так просто, как хотелось бы, – вздохнул Фэб. – Ну, что? Пошли ужинать, или сначала погуляем?
– Давайте пройдемся до реки, – попросил Скрипач. – Или, лучше, до высотки. Вы как?
– Можно, – согласилась Берта. – Анализаторы с собой, заодно и портал посмотрим. Надо же с чего-то начинать.
– Детка, я тоже скучаю по дому, – тихо сказал Ит. – Очень скучаю. Но я много раз говорил, что…
– Ит, неважно, – покачала головой Берта. – У меня это просто где-то внутри, оно болит, и мне нужно, чтобы болело ещё сильнее. Понимаешь? Мне просто это нужно. Так что идёмте, пока не стемнело.
***
Против ожидания, вход в главный корпус высотного здания на Котельнической никто не охранял. Вошли, пустой холл отозвался шагам гулким прохладным эхом. Берта немного прошла вперед, и подняла голову. Вот оно, извечное, то, с чем она ждала свидания уже давно. Высокие арочные двери, треугольник холла, четыре лифта, бело-синие барельефы, и ротонда – до боли в глазах чистое небо, ирреальное облако, и дети с игрушечным самолетом. Всё те же дети. Всё тот же холл. Всё тот же Русский Сонм. «Я превращаюсь в какую-то функцию, – отрешенно подумала Берта. – Мы все превращаемся в функции. Вот же странно. Когда мы были живыми, и жили в этом доме, я тысячи раз проходила этот холл, торопясь или неспешно, и редко смотрела наверх. А теперь, стоит мне попасть в любой осколок, первое, что я хочу сделать, это придти сюда и посмотреть. Убедиться? В чём? Если бы я знала. И откуда эта мысль, о том, что мы были живыми? Мы вроде бы ещё здесь, и умирать не собираемся. Лезет в голову непонятно что…»
Ит подошел к ней, встревожено посмотрел в глаза, и осторожно взял за руку.
– Маленькая, с тобой всё в порядке? – спросил он тихо.
– А? – Берта попыталась улыбнуться. – Да, родной, всё хорошо. Просто подумалось… неважно.
– О чём ты? – Ит нахмурился.
– Ты, кажется, и сам уже понял, – вздохнула Берта. Ит в ответ медленно кивнул.
– Кажется, понял, – эхом отозвался он.
– Ит, рыжий, я давно хотел спросить, – вдруг осторожно начал Пятый. – Этот холл… тут ведь с вами что-то случилось, да? Верно? Я никогда не спрашивал, но я-мы-я не можем этого не чувствовать. В других мирах Сонма это тоже было. Ведь так?
Скрипач, до этого стоявший в некотором отдалении, подошел к остальным, и кивнул.
– Случилось, – ответил он. – Я… его избил. На Терре-ноль. В этом самом холле. Много-много лет назад. Ты прав.
– Вот только больно было не из-за того, что избил, – продолжил Пятый. – Из-за другого. И… народ, мы два года говорили про маркеры. Про поиск. Но я только сейчас понял.
– Что именно? – спросил Фэб.
– Мы упустили из вида самый главный маркер, – вздохнул Пятый. – А ведь он на самом виду. И постоянно был с нами.
– Какой же? – нахмурился Фэб.
– Больно, – беззвучно произнес Пятый. – Если нам самим от того, что мы видим, будет больно, мы на правильном пути. Если больно, то мы всё делаем верно. У нас, знаете ли, в этом большой опыт… был. Невозможно ошибиться.
Ит медленно кивнул.
– А ведь ты снова прав, – тихо сказал он. – Ты совершенно прав. У нас не получится абстрагироваться от того, что мы будем пробовать изучать. Эти два года мы старательно делали вид, что мы можем быть ни при чём. Что мы вне системы. Но это так не работает.
Берта молча смотрела на него, ожидая продолжения.
– С первой тройкой искаженных мы старательно пытались абстрагироваться, и даже согласились на роль исследователей, – Ит горько усмехнулся. – Напомнить, как ты кормила мальчишку котлетами, родная? Думаю, всё и так понятно. Вторая тройка… с ними было повеселее, но ненамного. Третья – выбила нас из колеи на год. Если не больше. Мы не можем этого не чувствовать, и как бы мы ни старались, мы не сможем в данной схеме ничего изменить.
– Ит, да, конечно, но теорию это не отменяет, – покачала головой Берта. Рэд и Саб согласно кивнули, Фэб нахмурился. – С тем, что вы сказали, я согласна, и Эри, видимо, согласна тоже. На эти моменты мы будем смотреть. Однако… вы же понимаете, что нам нужны и другие маркеры. Одной болью мы не обойдемся.
– Музыка какая-то, – вдруг сказала Эри. Во время разговора она отошла в сторону, поближе к входной двери, и сейчас стояла, прислушиваясь. – Опера?
– Похоже на то, – согласился Фэб. Тоже прислушался. – Какой огромный голос. Бертик, слышишь? Можешь узнать певицу?
Та нахмурилась, отрицательно покачала головой.
– Нет, не знаю, – сказала она. – Красиво, да. Меццо сопрано.
– Запись, – уверенно произнес Скрипач. – Где-то наверху слушают музыку, и сюда проникает звук. Ит, помнишь, когда мы шли с букетом делать предложение одной такой девушке, мы так же услышали танго? Не помню, здесь, или на улице, но танго оказалось очень приставучее, месяц его потом из головы выгнать не мог.