Слепой стреляет без промаха
Шрифт:
Глеб задвинул ящик и уже собирался уходить, как вдруг на площадке послышались шаги и веселый смех. Он узнал бы этот смех даже среди толпы.
«Ирина!» – мелькнула мысль.
– Сейчас мы с тобой попьем кофе, – говорила женщина своему невидимому собеседнику. «Она не одна!»
Глеб быстро забросил свою сумку за высокую спинку тахты, стоявшую у окна, и сам нырнул в эту узкую щель. Тахта вплотную не подходила к стене, ей мешала батарея парового отопления.
Ключ повернулся в замке. Из своего убежища Глеб, прижавшись к полу,
«Она с подругой».
– Вот видишь, как хорошо, что ты подвезла меня! – говорила Ирина. – А ты сразу уедешь?
– Не знаю, – низким грудным голосом отвечала женщина, пришедшая с Быстрицкой. – Если мне у тебя понравится, может, останусь и до вечера.
– Тебе у меня никак не может понравиться.
– Почему?
– Потому что тебе нравится мужское общество.
– Только не нужно мне рассказывать, что к тебе не ходит никто из мужчин.
– Ходят ко мне, но друзей с собой не прихватывают.
– Если ты хочешь знать, Ирина, мужчины мне надоели. Хуже горькой редьки!
Женщины перешли на кухню, и Глеб уже плохо различал их голоса.
«Это же надо так глупо попасться! – думал он. – Хорош же я буду, если Ирина догадается заглянуть за тахту и увидит меня там!»
Потянуло запахом свежесваренного кофе. Глеб уже успел устроиться поудобнее, положив под голову свою сумку. Теперь ему стал виден и целый сектор комнаты, дверца платяного шкафа, комод и музыкальный центр на нем.
Вскоре послышались тихие шаги. Ирина Быстрицкая вошла в комнату. Она ступала босиком, смешно поджимая пальцы ног. Женщина остановилась перед платяным шкафом и через голову сбросила блузку. Она разделась, оставшись в одном белье. Глеб, затаив дыхание, следил за ней. Ему так хотелось прикоснуться к ее телу рукой, еще раз поцеловать ее, обнять… Но он понимал: нужно оставаться здесь, в укрытии, и ничем не выдавать свое присутствие. Щелкнула застежка бюстгальтера, и в полумраке комнаты забелела обнаженная грудь, тонкая полоска кружевных трусиков. Женщина запрокинула голову, выдернула заколки из волос, и те рассыпались по ее плечам. Затем, словно что-то заподозрив, Ирина замерла и, скрестив на груди руки, как бы прикрывая свою наготу, повернулась к постели.
Глеб наверняка знал, что, стоя у шкафа, его невозможно заметить. Он смотрел сквозь узкую щель из полной темноты в слабо освещенную комнату. Ирина медленно опустила руки, расправила волосы.
Глеб смотрел на нее, стараясь запомнить такой. Никогда еще Быстрицкая не казалась ему такой красивой, не казалась такой желанной. Великий соблазн – подсматривать за человеком, когда он не подозревает об этом, к тому же если этот человек очень близок тебе.
Ирина улыбнулась сама себе и, взяв прядь своих длинных волос, зажала их в пальцах. А затем, словно кисточкой, поводила ими по губам.
– Какая же я глупая! – внезапно вслух произнесла она. А затем, чуть прищурив глаза, посмотрела прямо туда, где прятался Глеб. Ему показалось, ее взгляд проникает ему в душу.
Быстрицкая не торопясь развернулась, подошла к шкафу, набросила себе на плечи халат и вышла из комнаты.
Наконец Глеб вспомнил, что нужно дышать. Но передышка оказалась слишком короткой. Вскоре обе женщины вошли в спальню. Подругу или знакомую Ирины Сиверов не знал. Он видел ее впервые. Стройная, немного молодящаяся блондинка с холодным взглядом.
– Галя, посмотри, – сказала Быстрицкая, присаживаясь на корточки возле комода и выдвигая нижний ящик. В ее руках блеснул целлулоидом пакет, затрещала отрываемая клейкая лента.
– Ой, какая прелесть! – воскликнула Галя, принимая из рук Быстрицкой блузку, еще сколотую булавками.
– Если хочешь, могу тебе продать. Мне она успела разонравиться.
– Но ты же ее еще ни разу не успела надеть!
– Ну и что?
Галя покачала головой.
– Наверное, ты меня обманываешь. Она не нравится не тебе, а твоему мужчине. И вообще, почему ты делаешь из своих отношений с ним какую-то тайну?
Никогда мне его не показываешь, никогда не рассказываешь о нем.
– Да нет у меня никого, – улыбнулась Ирина.
– Рассказывай, рассказывай… Я по глазам вижу женщину, у которой никого нет. А ты ходишь по улицам так, словно бы вокруг не существует мужчин. Ты ни на кого не бросишь восхищенного взгляда. А если и посмотришь на кого, то явно в мыслях сравниваешь его с тем, кто тебе дорог.
– Ну ладно, конечно же, у меня есть любовник.
– Вот теперь ты не обманываешь, – подруга Ирины отошла к тахте и села на нее так, что Глеб мог видеть только ее ноги в туфлях на высоких, подбитых металлическими подковками, каблуках.
Она сидела так близко от него, что можно было протянуть руку и обхватить ее стройную щиколотку большим и указательным пальцами.
– А почему ты никак не выйдешь замуж? Он что, женат?
– Да знаешь… – замялась Ирина, ей явно не очень-то хотелось рассуждать на эту тему.
А Галя настаивала:
– Да ты хоть мне его фотографию покажи.
– Нет у меня фотографии, – вконец растерялась Быстрицкая.
– Ну, знаешь… – голос Гали звучал даже сердито, – тогда могу тебе сказать: он последняя сволочь! Да ты, наверное, даже и не знаешь, где он живет?
– Давай не будем об этом. Как тебе блузка?
Ноги Гали на какое-то мгновение исчезли из поля зрения Глеба. Затем он увидел, как падает на пол сарафан женщины. Следом, на ковер упало несколько булавок. Подруга Ирины вышла на середину комнаты. Блузка прикрывала ее бедра до середины.
– По-моему, вполне ничего. Но смотрится как-то уж слишком по-девичьи.
– А ты и так всегда молодишься. К тому же с юбкой будет смотреться немного строже.
– А я не хочу выглядеть строго, я должна быть доступной и привлекательной.