Слепой. Метод Нострадамуса

Воронин Андрей

– Мои расчеты уже на протяжении месяца указывают на угрозу, исходящую со стороны Валерии Алексеевны, – пропустив шпильку мимо ушей, сказал Юрген.

– Говно твои расчеты, – немедленно перебил его Жуковицкий. – Не поверю, чтобы Лера…

– Я не сказал, что угроза исходит от Валерии Алексеевны, – твердо возразил Юрген, – я сказал: с ее стороны.

– Не вижу разницы, – проворчал Альберт Витальевич.

– Тем не менее она существует. Валерия Алексеевна не имеет против вас умысла, как не имеет его яма, в которой вы рискуете сломать ногу, или готовящийся свалиться вам на голову кирпич. И даже не сам кирпич, а крыша, на краю которой он лежит…

– Не понимаю, – сказал Жуковицкий.

Это была неправда, но

ему хотелось, чтобы Юрген, пропади он пропадом, наконец-то начал выражаться яснее – по-русски, по-человечески, как его и просили.

– Ну, например, если я скажу вам, что за углом вас поджидает некая неприятность, вы ведь не станете обвинять угол, верно? И меня вы не обвините в том, что я возвожу на этот угол напраслину…

– Ясно, ясно. Не она, а из-за нее, так?

Юрген кивнул. Альберт Витальевич пожал плечами.

– Ну, так это и без астрологии ясно. Спросил бы меня, я бы тебе то же самое сказал. Из-за женщин у нас, мужиков, вечно сплошные неприятности, так что же мне теперь – оскопиться? У тебя имеется какая-то конкретная информация или опять одни туманные домыслы?

– Нет, – сказал Юрген, – никаких домыслов. Расположение звезд таково, что двоякое толкование исключено полностью. Все случится в ближайшее время, скорее всего, послезавтра, и спасти вас могут только самые решительные действия.

– Так-так, – подаваясь вперед, произнес Альберт Витальевич, – это уже интересно. Давай-ка с этого места поподробнее…

Разговор длился почти час, а когда астролог, наконец, ушел, Альберт Витальевич еще долго сидел неподвижно, глядя застывшим взглядом на тлеющие в камине угли и пытаясь понять, кто он все-таки такой, этот Эдик Юркин – чародей или платный провокатор.

* * *

В ресторане было пусто. Скучавший у дверей охранник, по совместительству выполнявший функции зазывалы и потому наряженный в японское кимоно и широкие самурайские штаны – хакама, находившиеся в противоречии с его сытой, типично славянской физиономией, от нечего делать обратил внимание на посетителя, который подъехал к заведению на новенькой серебристой «десятке». Демократичный отечественный автомобиль пребывал в таком же несоответствии с дорогим костюмом клиента и фешенебельным рестораном, куда тот заскочил перекусить, как и самурайский наряд охранника с его обликом солнцевского быка. Охранник проводил клиента задумчивым взглядом до самых зеркальных дверей, после чего сразу же забыл о нем, вернувшись к привычному занятию – выковыриванию грязи из-под ногтей.

Занимаясь этим в высшей степени важным и ответственным делом, охранник время от времени поглядывал на припаркованную у ресторана «десятку», всю рябую от капель нудного моросящего дождика. Сам он ездил на джипе – маленьком, трехдверном, да вдобавок изрядно потрепанном «исудзу». Но все-таки это был джип, а не «жигуленок»! При этом костюм, в который был одет владелец вот этой гордости отечественного автопрома, стоил, наверное, немногим дешевле его автомобиля. С чего бы это?

Впрочем, еще немного поковырявшись у себя под ногтями, охранник решил, что тут все ясно. Просто тип, приехавший на «десятке», – мелкий, но рассчитывающий сделать карьеру служащий какой-нибудь солидной, уважаемой фирмы. Дорогой костюм для него – рабочая одежда и даже, если угодно, орудие производства. А автомобиль – тоже, кстати, не самый дешевый, – просто средство передвижения, с помощью которого только и можно уберечь упомянутый выше костюм от неприятных последствий давки в общественном транспорте и уличной грязи. Кроме того, портфель – тонкий, матерчатый, но тоже новенький и дорогой, – клиент не оставил в салоне автомобиля, а захватил с собой в ресторан. Возможно, здесь у него была назначена деловая встреча. Пытаясь произвести впечатление на потенциального партнера, люди, как правило, не скупятся…

Стоило охраннику прийти к такому выводу, как напротив входа в ресторан остановилось такси – обыкновенная «Волга» цвета яичного желтка, размалеванная до такой степени, что напоминала рекламный щит на колесах. Оттуда выбрались двое крепких ребят. Охранник убрал в карман зубочистку, он всегда настораживался при виде себе подобных. Эти мальчики, на его взгляд, были не из тех, что ездят на такси и обедают в дорогих японских ресторанах – в качестве средства передвижения им, по мнению охранника, куда больше подошел бы «лэндкрузер», а то и «хаммер», зато еда требовалась попроще и посытнее, чем морепродукты с неизменным рисом. На потенциальных деловых партнеров щуплого очкарика в дорогом заграничном костюме эти ребята тоже не походили, хотя тут, в Москве, да и вообще в России, можно увидеть и не такие чудеса.

Навес над входом в ресторан был совсем маленький, а эта парочка славянских шкафов явно не привыкла вежливо ужиматься, проскальзывать куда-либо бочком и вообще тесниться, так что охраннику волей-неволей пришлось выйти под дождик, чтобы освободить путь. Этого, увы, оказалось мало: один из подъехавших в такси мордоворотов выжидательно повернул к нему широкую красную ряшку, даже не пытаясь взяться за дверную ручку. Мысленно обматерив этого доморощенного аристократа, охранник привычно вошел в роль, шагнул вперед и, угодливо согнув спину, распахнул зеркальную дверь. Первый мордоворот шагнул мимо него, как мимо пустого места, зато второй небрежно сунул в моментально протянувшуюся руку хрусткую бумажку серовато-зеленого оттенка.

– Аригато, – механически поблагодарил охранник.

Это было единственное слово, которое он знал по-японски, зато, пожалуй, самое нужное на этой вредной работе. В самом деле, чего только люди не вытворяют ради денег!

Добыча, кстати, оказалась плевой – несчастных десять баксов. Впрочем, день – время мертвое, клиентов мало, и на чай дает далеко не каждый. Ничего, скоро наступит вечер, крупная рыбка пойдет косяком, денежки рекой польются… А пока что и десять тугриков – навар. Как говорится, ни одна блоха не плоха…

Пассажиры желтого такси пробыли в ресторане совсем недолго, минут пять, от силы десять. Охранник как раз закончил чистить ногти на левой руке и перешел к правой, когда дверь у него за спиной вдруг распахнулась с таким дребезгом, словно изнутри ее без особенных церемоний пнули ногой. Колокольчики так и зашлись беспорядочным бряканьем и звоном, и на крылечке появились, не без труда протиснувшись в узковатый для такой компании проем, давешние мордовороты, между которыми, обнимая их за обтянутые черной кожей крутые плечи, мешком висел тот самый очкарик – обладатель серебристой «десятки», дорогущего костюма «от кутюр» и плоского матерчатого портфеля. Ноги его в дорогих кожаных туфлях бессильно волочились, бороздя носками пол, голова свесилась на грудь и моталась из стороны в сторону, галстук выбился из-под пиджака и висел строго вертикально, как строительный отвес. Мордовороты заботливо поддерживали его с двух сторон, не давая упасть. Один из них нес в свободной руке портфель, а другой – очки. Лица несчастного охранник не видел, зато отлично разглядел длинное волокно морской капусты, прилипшее к галстуку, и расплывшееся вокруг этого волокна жирное пятно, хорошо заметное на гладком однотонном шелке.

Он посторонился, не зная, что и думать, но уже понимая, что лучше не думать вообще. Очкарик провел в ресторане около получаса, даже меньше. Надраться до полного беспамятства слабеньким японским сакэ за это время было, по мнению охранника, немыслимо. Хотя люди, конечно, бывают разные – кому-то ведра мало, а кто-то понюхает пробку и готов…

Зато двое мордоворотов пробыли внутри всего ничего – практически, только вошли и вышли. Как будто знали, что очкарику станет плохо, и приехали специально, чтобы его забрать. Как будто он их вызвал. Как будто…