Слёзы Лимба
Шрифт:
— Я вас понимаю, — кивнула Салли. — Следуйте своей мечте.
— Пойду делать обход. А ты поспи немного, тебе следует уделять больше внимания себе, — ласково произнесла женщина и покинула кабинет.
***
Психиатрическая клиника состояла из трех больших корпусов, которые были соединены между собой узкими переходами. В каждом был свой главврач, но после войны ситуация в данном заведении изменилась, и во главе всей лечебницы теперь стоял один человек. Но, как и раньше, он, в основном, контролировал не целое здание, а лишь его самые значимые части, остальное же находилось под руководством двух заместителей, одним из которых являлась Мария. Находиться замужем за главврачом было не просто, очень часто приходилось забывать о существовании их брака и общаться в полной деловой обстановке, что вскоре вошло в их обиход и
Ей в этом году исполнилось сорок, на лице образовались морщины. Она не могла продолжать жить в таком ритме, жить работой. Марию тошнило от стен психиатрической клиники. Эти мрачные длинные коридоры, украшенные облупившейся краской и вздутыми половицами; хмурый персонал, который даже забывает здороваться или хотя бы раз улыбнуться вместо слов приветствия. Мария иногда полагала, что попала в самое настоящее чистилище. Повсюду были сплошные грешники, их вечные крики пропитали каждый кирпичик, обрели запах, острый, смертельный, как угарный газ. Мария не знала, что ее держало здесь. Ее ни что не связывало с пациентами, лишь жалость, скорбь. Вряд ли подобное можно назвать чувствами. Да, она боролась с насилием, пыталась изменить структуру лечения, но никому это было не нужно, ни медперсоналу, ни даже душевнобольным, многие из которых попросту перестали жить в реальности и совершенно разучились чувствовать боль.
Были, разумеется, исключения. Часть пациентов попала сюда из-за того, что была неугодна высокопоставленным чиновникам. Таких людей Мария мечтала спасти, но знала, что против власти и денег она бессильна. Каждый день перед ней мелькали опустошенные женщины — бывшие любовницы олигархов, чиновников. Они не были больны, но стали такими уже здесь. Злость, отчаяние поглотили их разум, сделали уязвимым беспомощным существом. Сюда мог попасть абсолютно каждый, а вот выходили единицы. Психиатрическая лечебница не была способна вылечить, она лишь усугубляла ситуацию, доказывала отчаявшимся, что те полностью обречены, что их жизнь разрушена и дальше идти нет смысла. Поэтому Мария перестала так усердно бороться за их выздоровление, все чаще закрывала глаза на насилие. Под ее опеку попадали лишь самые слабые, те, кто хотя бы немного боролся за право иметь светлое будущее. Но таких становилось все меньше и меньше.
Лишь Уильяму удалось произвести на нее поистине серьезное впечатление. Этот молодой человек стал ярчайшим экземпляром, своего рода феноменом в ее глазах. Его выделял ни какой-нибудь талант к творчеству, ни умение, например, запоминать сотни книг наизусть. Уильям манипулировал вниманием собеседника, обводил одним лишь словом вокруг пальца. Он мог делать это даже с помощью обыкновенных жестов. Сначала Мария предполагала, что у парня обыкновенный синдром раздвоения личности, что было частым явлением в ее практике. Но сейчас она осознала, что Уильям полностью контролирует себя, но при этом вводит в заблуждение каждого, кто посмеет заговорить с ним. Молодой человек великолепный актер и ни чуточку не переигрывает. Ему удается сканировать собеседника, анализировать его мысли, чувства. Уильяма невозможно провести, он знает, что ему должны сказать заранее. Парень великолепный психолог, сильнейший манипулятор ситуации. Поэтому он и находится здесь. Молодой человек считает всех врачей, что беседуют с ним, своими соперниками, которых тот пытается хитрейшим способом провести, вывести из себя, напугать. Все его странные фразы, размышления — обычный вымысел, умелый ход. Только для чего Уильям занимается
Секрет явно кроется в смерти его родителей. Мальчик видел что-то, что так ищут те высокопоставленные люди. Уильям не более чем ценный свидетель, который намеренно утаивает важную для следствия информацию. Только зачем молодой человек это делает? Неужели ему известно имя убийцы, и он был с ним в весьма близких отношениях? Это бы объяснило, почему Уильям практически ничего не рассказывает о той трагедии. Но даже если так, то какую пользу он с этого имеет? Ведь из-за того убийства вся его жизнь была в одночасье перечеркнута, было бы гораздо логичнее во всем признаться и снять с себя вину, если то требуют руководящие расследованием. Но Уильям это не делает. И не собирается менять ситуацию.
Вряд ли он кого-то боится, ни что в его внешнем облике не указывает на наличие страха перед какой-то опасной личностью. Значит, парень кого-то, теоретически, защищает. Скорее всего так и есть. Это лучше всего объясняет, почему Брайан Аддингтон так усердно лишает Уильяма свободы: все эти действия обыкновенный шантаж с целью добычи важных показаний.
Мария поднялась на второй этаж и остановилась, чтобы отдышаться. Она впервые ощущала такую усталость из-за недостатка сна, ноги с трудом преодолели такое, казалось бы, маленькое расстояние. Она проспала всего лишь четыре часа, впереди двенадцатичасовой рабочий день, который, как обычно случается, растянется на все восемнадцать. Так что о скором отдыхе можно только мечтать. Женщина прошлась по этажу и проверила каждую палату, чтобы убедиться, что с каждым пациентом все в порядке. Составив отчет, женщина снова поднялась наверх, оказавшись на последнем этаже, где находилась палата Уильяма, но та располагалась в самом конце коридора, поэтому молодой человек станет самым последним пациентом, которого она сегодня утром сможет навестить.
Проверив нескольких больных, Мария сделала очередную заметку и собиралась было открывать очередную металлическую дверь с решетчатым окошком, но внезапно ее внимание привлекли странные человеческие звуки, которые доносились откуда-то сверху. Они напоминали чей-то плач. Женщина замерла, прислушавшись. Действительно, кто-то плакал. Кажется, это был ребенок, голос был слишком тонким для взрослого человека. Мария нервно сглотнула и убрала ключи в карман халата, после чего дошла до середины коридора и снова напрягла органы слуха, чтобы с точностью определить, откуда именно доносился столь пронзительный плач ребенка. Она до последнего надеялась, что ей всего лишь показалось. Но через пару мгновений шум снова повторился. Он доносился с чердака.
В конце коридора находилась вертикальная лестница, что вела наверх, единственная в этом корпусе. Мария быстрым шагом направилась туда, чтобы выяснить, кто именно так жалостливо и громко проливает слезы. Вряд ли это был ребенок, детей в этом заведении попросту не может быть. Это должно быть один из пациентов, чей голос не претерпел сильных изменений за большую часть жизни. Вероятнее всего это была женщина, мужской голос не может ни при каких условиях так сильно напоминать детский, многие признаки, так или иначе, выдадут его реальную принадлежность.
Подойдя к лестнице, она с замиранием сердца посмотрела на люк, который вел на чердак. Тот был открыт, как и ожидалось, но следов взлома не наблюдалось. Связка ключей от чердака хранилась у ограниченного числа работников, к постороннему та попросту не могла попасть, если только не была каким-то образом украдена. Из-за отсутствия солнечного света было невозможно ориентироваться в пространстве. Свет коридора не доходил до этой области, поэтому Мария воспользовалась электрическим фонариком, который лежал в кармане ее халата на всякий случай.
Плач не утихал, а лишь усиливался. Мария ощущала в нем боль, физическую, душевная не могла издавать столь острых эмоций. Этот человек словно был ранен и плакал от неизбежности своей гибели, он полностью отчаялся и перестал верить в спасение. Женщина через пару мгновений ступила на пыльный пол и развеяла кромешную тьму фонариком, но этого света было недостаточно, чтобы осветить столь длинное помещение и увидеть хотя бы краешек человеческого силуэта.
— Кто здесь? — спросила Мария и прислушалась.