Слёзы Рублёвки
Шрифт:
— Ой! — громко воскликнул Тихон, пытаясь поймать чашку — хорошего фарфора, как уже успел профессионально отметить Виктор, — которую случайно задел локтем, выкладывая телефон на край стола.
Чашка, как и положено, на его окрик внимания не обратила. И самоубийственно полетела со стола на лощёный старинный паркет. Тихон бросился за ней. Не успел. Поскользнулся на осколках, разлетающихся в пролитой жидкости. И сам упал, нелепо дёргая ногами и пытаясь одновременно отползти от угрожающей брюкам луже на полу. Наконец, ему далось встать на четвереньки… но тут почему-то упал начальник охраны Владимирского. Причём
Никто не успел отреагировать на это происшествие. Второй человек Владимирского — тот, что был представлен помощником со странной фамилией Загалатий — лишь начал приподниматься с кресла. В намерении то ли помочь незадачливому гостю, то ли отодвинуться от летящих брызг. Но так и замер в полуприсяде. А затем вновь откинулся в кресле, когда неожиданно быстро появившийся возле него Тихон плавным движением в грудину отбросил его назад. Ощущения помощника радостными, вероятно, не были — он согнулся в кресле и судорожно пытался то ли вдохнуть, то ли закашляться.
Владимирский двинуться с места вообще не успел. Трудно дёрнуться, когда шею твою сжимают чужие пальцы, а у глаза хищно маячит узкий, как шило, стилет. Который только что был обыкновенной ручкой.
— Тихо, кабанчик, — яростно прошептал Виктор, сдавливая горло врага ещё сильнее. — Не шевелись и молчи. Иначе до самого конца жизни будешь смотреть на мир одним глазом. Короткой жизни, — уточнил он. И, наклонившись через лысину банкира, заглянул тому в лицо.
Выражение того трудно было назвать восторженным. Но ошеломлённым — в полной мере.
Тихон уже стоял рядом. В руке его был вовсе не отключённый, как оказалось, телефон.
— Порядок, — сказал он негромко в трубку. — Приступаем к опросу.
И кивнул Виктору.
— К опоросу, понял, хряк? — проговорил Виктор всё так же сдавленно-яростно. Хватку на горле Владимирского, впрочем, ослабил. А то тот начал задыхаться и синеть. Ещё кондратий хватит. А он не нужен. Нужна информация.
— И ты будешь на все вопросы отвечать быстро, искренне и с большой готовностью к сотрудничеству. Вплоть до самопожертвования. Ты меня понял, урод? Если понял, кивни. Только медленно, а то насадишься глазиком на остриё…
Владимирский осторожно кивнул.
— Вопрос первый. Где моя жена?
— Какая жена?
Кулак с зажатой в нём ручкой-стилетом с размаху врезал Владимирскому по правому уху.
Банкир взвизгнул.
— Ответ неудовлетворительный, — сказал Серебряков. — Повторяю вопрос…
— Погоди, — остановил его Тихон. — Сейчас мы его оформим так, что он соловьём запоёт. Эй ты, — обратился он к Загалатию. — Отошёл? Идём-ка, поможешь мне.
Тот ощерился и произнёс матерное слово.
— Ответ неверный, — почти повторил слова Виктора Тихон и ударил ногой по голени матерщинника. Тот взвился, но рот его уже был зажат, и вместо вопля наружу пробилось лишь мычание.
Вялая попытка сопротивляться дальше была пересечена дополнительным ударом в пах. Загалатий погрузился в самые немилосердные ощущения.
— Больно, правда? — почти ласково проговорил Тихон. — А той девочке было ещё больнее. Ты ведь помнишь о ней, не так ли?
Оппонент
— Помнишь, помнишь, я знаю, — пропел Тихон. — Только думаешь, что деньги решают всё. И ту проблему тоже решили. Но ты ошибаешься. Восстановили дело то. И следователь, которого ты так щедро подмазал, сильно раскаялся. И раскаяние его бездеятельным не было. Во всём сознался. Полностью оказал содействие следствию. И показания на тебя дал. Показания девочки мы тоже восстановили. Так что очень много зависит теперь от твоей готовности сотрудничать с нами. А не с этим уже фактически дохлым хряком, — кивнул он на Владимирского.
Поразительно, как мгновенно умеют бледнеть багровые только что лица!
— Ты меня понял, чмо? — всё так же спокойно, чуть ли не индифферентно спросил Тихон. — И альтернативы у тебя нет, вот что главное. Либо ты сейчас не дёргаешься и делаешь, что тебе велят. А потом даёшь правильные показания. Либо сюда приезжают рексы из прокуратуры, тебя вяжут и отправляют посидеть до опознания личности в одно нужное место. Вот только когда тебя опознают, личностью ты уже не будешь. А вот хозяин твой и его друзья-подельники будут знать, кто дал следствию показания об их делишках. Так что как ни крути, дружочек, по всем вариантам амба тебе настаёт. И вытащить из этого крындеца могу тебя только я. Но, конечно, не бесплатно. Ты ж у нас тоже бизнесмен, законы рынка знаешь. А такая услуга, как та, что я тебе сейчас могу оказать, стоит дорого. Очень дорого. Ты согласен? Считаю до одного.
Всё ещё мучающийся от боли помощник что-то промычал. Непонятное, но по интонации явно положительное.
— Вот и ладушки, — подытожил его мучитель. — Оплата начинается прямо сейчас. Ты нам поможешь закрыть этого козлика, — снова мотнул он головой в сторону Владимирского. — За это я окажу тебе содействие в твоём деле. Ты понял?
Загалатий едва заметно кивнул.
— Ты готов?
Ещё кивок.
— Вот и ладненько, — удовлетворённо заключил Тихон. — А то знаем мы эти дела. С Темзы у них выдачи нет. Нет, родимчик, у нас сейчас будет так, что никакая демократия не отмажет. Ну-ка, ты! — скомандовал он Загалатию. — Подойди к хозяину! Вот так… А теперь врежь ему от души. Как ту девочку тогда избивал.
Помощник повиновался. Удар получился, правда, так себе. Зато и Владимирский увернуться не мог. В уголке губы его появилась кровь.
— Итак, повторяю вопрос, — наклонился Тихон над банкиром, на всякий случай держа Загалатия за шиворот. — Где жена этого человека?
Владимирский судорожно скривил рот, переводя округлившиеся глаза с одного на другого. А за спиной нависал Серебряков, то сжимая, то приотпуская пальцы на его горле.
— Я… Я… Не знаю… — промямлил олигарх. — Я не понимаю… о чём речь…
— Костя, вдарь его сильнее, — скомандовал Тихон.
Тот исполнил приказ. Голова банкира откинулась назад, затем дёрнулась вперёд. Да так, что Виктор был вынужден отвести свой нож, чтобы на самом деле не высадить глаз человеку.
— Я, правда, ничего… Ничего не знаю, — почти возрыдал Владимирский. — Если б я знал, я бы сказал. Правда! Я не знаю…
Тихон задумался. Внимательно посмотрел на помощника банкира.
— А ты? Что ты знаешь о похищении Анастасии Серебряковой?
Тот удивился. Кажется, по-настоящему: