Слёзы Саломеи
Шрифт:
Стремительным и летящим шагом направляешься обратно в кабинет, попыталась быстренько передать папку через порог, но осеклась на полушаге, когда поняла, что Лен указывал на диванчик, служивший мне временно и столовой, и спальней, и приёмной. Такой расклад немного сбил с толку, но побыть с ним наедине, значило добровольно сдаться в плен. Отринуть все страхи и сомнения и принять тот факт, что я полностью в его плену. Но именно этого мне и хотелось до дрожи в руках. Почувствовать себя, наконец-то, женщиной, а не антикризисным менеджером с мёртвой хваткой бульдога. Может быть, я просто себя накручивала?
Глава 27. Искренность
В груди всё замело и оборвалось от предвкушения. Такой шквал эмоций, свалившийся на голову, заставлял пальцы мелко подрагивать и ожидать чего-то эдакого. До каких пор, он будет разрывать мою нормальность на куски? Ведь только рядом с этим огромным и до неприличия нежными человеком я ощущала себя так свободно и комфортно, что становилось страшно. Мой рациональный мозг не был готов к подобного рода казусам и требовал немедля разобраться в сложившейся ситуации и вернуться к безопасной грани.
Нос моментально улавливает запах тела и приятных мужских духов. Краем сознания я выхватила, что он до сих пор в чёрной военной форме и высоких ботинках, а значит причина нашей с ним поздней встречи, затянувшийся «разбор полётов» от королевской особы. Ну, на это я никак не могла повлиять, потому лишь растянула губы в подобие улыбки. Я уловила его острый и заинтересованный взгляд на себе и в стеснении спрятала глаза, опуская их в пол. Сердце и так стучало, как сумасшедшее, не хватало ещё и выдать себя.
— Надеюсь ты не возражаешь, против нашего небольшого разговора, — тихо произнёс мужчина и медленно поднял мою голову за подбородок, заставляя пересесть взгляд на него.
— Напротив поболтать по душам, — тут же ответила я и едва не задохнулась от предвкушения.
— Прости, что не предупредил, что задержусь на работе, и так поздно ворвался к тебе, — он мягко улыбнулся в знак извинения, а в его голосе послышалась лёгкая усталость и тоска. — Ещё и дождь как на зло полил, совсем невовремя, я хотел пригласить тебя на небольшую прогулку. Но теперь это не самая лучшая идея. Ты и так едва не заболела. Так что давай просто посидим и поговорим.
— Да ничего-ничего, я всё равно ещё не собиралась ложиться спать, — медленно разлепила сведённые судорогой губы. — Просто это так неожиданно. Документы, которые ты просил собрать и подготовить для открытия кафе.
— Давай посмотрим их, — его руки нежно-нежно скользят по моим плечам и добираются до кистей, согревая своим теплом.
Я неохотно выпустила папку с бумажками, понимая, что сейчас придётся сбегать и снова ложиться спать со своими назойливыми мыслями и нереализованными желаниями, о которых я запрещала себе даже думать. Невольно задержав взглядом на его мускулистом предплечье и длинных красивых пальцах, пока он, перехватив папку не отложил её в сторону, подумала о том, что он явно слишком совершенен, для того, чтобы быть обычным человеком. В очередной раз, я поймала себя на мысли о том, что он напоминал мне скульптуру гениального творца.
Его фигура такая мощная и в то же время гибкая. Свободной рукой он держался за рукоять меча, скорее по привычке, нежили из-за опасности. Я же всё это время безостановочно скользила взглядом по его серьёзному и сосредоточенному лицу. Люди говорят, красота субъективна, но для меня он был просто неотразим. Особенно его тёмно-жёлтые магнетические глаза, блестящие детским ребячеством, когда он обсуждал что-то забавное или смеялся вместе с подчинёнными. А ещё у него был длинные шрамы, которые сводили меня с ума и раз за разом не давали отказать. И вся эта греховная прелесть совмещалась в одном человеке. Разве так могло быть?
Пробежавшись по его фигуре в очередной раз про себя, отметила: широкие плечи, мощную грудь и животный магнетизм с которым он смотрел мне прямо в глаза. Он идеально сложен и тренировки явно не проходили даром. Я снова поймала себя на мысли, что мне безумно нравится то, что я видела перед собой. Он мой сто процентный типаж, который я и не мечтала найти. И вот так, попав в новый для себя мир, неожиданно обнаружила сокровище, о котором грезить не смела. Чудеса, да и только.
Он заметил мой блуждающий взгляд на собственной фигуре и довольно ухмыльнулся. Издав едва уловимый слухом смешок, немного отшатнулся, позволяя мне вернуться в адекватное состояние. Обескураженная таким поведением своего жениха, я отвела взгляд в сторону, наблюдая за стекающими по стеклу каплями уже почти закончившегося дождя. В кабинете повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь редким шуршанием одежды и тяжёлым дыханием. И как тут не сойти с ума, когда он буквально на расстоянии вытянутой руки и в этом совершенстве нет совершенно никаких изъянов.
Снова попыталась не дать ему наладить зрительный контакт и сказать что-нибудь такое, что буквально перевернёт весь мой мир с ног на голову. Потому что всё это время он наблюдал за мной с хищным прищуром, который появлялся всякий раз, когда он замышлял какую-то пакость или шалость. Его взгляд показался таким ласковым, хоть и слегка насмешливым, от чего разум помахав мне ручкой на прощание, решил капитулировать и сделать ноги от греха подальше. Я в очередной раз зависла на губах, таких желанных и манящих, таких пухлых и нежных.
— Ну, я пойду, пожалуй, — не выдержав напряжения, промямлила я на грани слышимости.
— Наверное, нам стоило обозначить границы… — он дышал рвано и сипло, словно пытался взять себя в руки и не дать всему рухнуть в бездну.
— А для чего они нам? — я будто играясь, лукаво улыбнулась, едва заметно прикусывая нижнюю губу, и чуть наклоняет голову в сторону.
— Нарываешься? — он едва не рычит мне это в лицо. — Чёрт, прости, не знаю даже, что на меня нашло. Просто желание поцеловать тебя, прижать к этой стене и никуда не выпускать, сильнее, чем мой голос здравомыслия. От тебя кроет, как от самого сильного наркотика. Ты мой личный сорт помешательства.
— Я не думаю, что другие обрадуются, услышав от бравого генерала подобные высказывания, — едва дыша, я прикоснулась к его лицу подрагивающими пальцами. — Становится чьей-то слабостью опасно. Ибо за такими охотятся, а ты один из сильнейших людей страны. За твоей головой придут сотни, а если дашь слабину, то уроют и не вспомнят, как тебя звали до этого момента.
— Моя милая девочка, — шептал он мне в губы и обдавал их жаром, — я никому не позволю прикоснуться к тебе. Они могут спокойно сдохнуть, нежели приблизятся к моему сокровищу. Я люблю тебя, сильнее, чем кого-либо. Никогда, слышишь меня, никогда не сомневайся в этом. Ради тебя, я готов на всё!