Слишком крута для тебя…

Тодорова Елена

От неожиданности Саша довольно громко взвизгнула.

— Какого черта, Ковалев, ты вечно крадешься?

— Я вообще-то тебя искал, — прокричал он, перекрикивая шум ветра и дождя. — Но с тобой, Сашка, неожиданность, определенно, мой конек, — пошутил он.

— Пошли скорей в укрытие, — он схватил её за руку, и Саша слепо последовала за ним.

Вскоре они оказались в крытом помещении. Но это был не дом. А, как поняла Саша, сауна.

Макс прошел в раздевалку и принес несколько больших банных полотенец.

—

Раздевайся, — бросил он, снимая мокрую рубашку.

Глаза Сашки широко распахнулись.

— Угу, как же! Размечтался, — негодующе сказала она. Чувствуя, однако, что её начинает быть мелкая дрожь. Сказывалась и мокрая одежда, и вид обнаженной груди Макса.

Господи, что же это за пытки такие? За какие грехи?

Макс тем временем подошел к Александре и, виновато взглянув ей в глаза, решительно стянул с неё футболку.

Саша пораженно открыла рот. Но сказать ничего не могла. Просто отчаянно хватала воздух, будто выброшенная на берег рыба.

Макс быстро накинул на неё большущее полотенце, которое доходило почти до колен. Однако, он, конечно, не удержался и бросил секундный мимолетный взгляд на аппетитную грудь Саши, затянутую в кружевной бюстгальтер. О чем потом неоднократно пожалел.

— Брюки сама снимешь? — невозмутимо спросил он.

Саша машинально кивнула.

Ковалев обмотался вторым полотенцем. Брюки предусмотрительно решил оставить. Не хватало еще, чтобы она заметила его возбуждение. Тогда уж точно решит, что он чертов извращенец. Ей ведь не объяснишь, что это ему неподвластно.

Он сел на диван и устало прикрыл глаза. Пользуясь этим Александра, быстро стянула мокрые брюки и сев рядом на диван, подтянула под себя ноги.

В помещение повисла неловкая тишина. Александра не знала, о чем с ним говорить. А Ковалев просто не хотел. Он представлял, что находится где-то далеко отсюда. Так было легче противостоять собственному вожделению. Не думать, что они здесь одни. Но иллюзия не удавалась до конца из-за уже знакомого запаха Сашиной кожи. А если ещё вспомнить восхитительный вкус этой кожи… Стоп! Это невероятная пытка.

— А что это за статуя в саду? — вспомнила Саша. От звуков её голоса Макс едва заметно вздрогнул.

Он открыл глаза и удивленно посмотрел на Александру.

— Ты её видела?

— Да, — несмело ответила Саша. — Так кто это сделал?

— Мой отец. Он был скульптором, — нехотя сказал Ковалев.

Доминская изумлено смотрела на него. Однако задавать дальше вопросы не решалась.

В этот момент свет моргнул и через секунду вовсе потух. В комнате стало почти темно, так как окон не было. А имелись лишь вентиляционные отверстия под самым потолком.

За стенами громыхал нешуточный дождь. Начиналась гроза.

Саша вздрогнула от резкого удара грома.

Максим посмотрел в её сторону.

— Неужели,

ты ещё и грозы боишься? — спросил он.

— Нет! Наоборот люблю. Только когда я в теплом уютном месте. В детстве мы любили наблюдать за грозой. Вставали тихонько с постелей, и могли целую ночь просидеть у окон. Если воспитатель не приходил и не загонял нас обратно в постель, — сказала Саша, улыбнувшись воспоминаниям. Затем испуганно замолчала, поняв, что сильно разоткровенничалась и сказала лишнего.

— Воспитатель?

Саша наклонила голову и тихо прошептала:

— Хмм… ну да. Я ведь в детском доме росла.

— Ты сирота? — так же тихо спросил он.

— Не совсем… Точнее сирота при живых родителях, — иронично бросила Сашка. Хотя в голосе все же мелькнула скрытая боль. — Они меня бросили, когда мне пять было. Уехали в Италию на ПМЖ. Не хотели упустить такой шанс, а ребенка пристроить негде было. И взять собой тоже не могли.

— Сволочи, — не сдержался Макс.

— Да, ладно. Это давно было.

Саша сама не понимала, как разоткровенничалась с ним. Ведь никому до этого не рассказывала. Ни одной душе. Все в себе держала. Даже с психологом интерната отказывалась родителей обсуждать. Проще было делать вид, что её это нисколько не волнует. А тут так душу оголила практически перед незнакомым парнем.

— Я тоже рос без родителей. Они погибли, когда мне было два года. Я и не помню их. Правда, меня дед воспитывал, — внезапно сказал Макс.

— А где же он сейчас? — тихо спросила Саша.

— В Англии. Он в украинском консульстве работает. Приезжает только в отпуск. И, хотя я люблю деда, этот месяц для меня обычно довольно мучительный, — серьезно сказал Макс.

— Почему?

— Я очень уважаю его. И мне не хочется его расстраивать, разочаровывать… Не подумай, что я лицемерю при нем, притворяясь добрым и благородным… — в темноте послышался тихий вздох, — просто стараюсь, чтобы он не видел подробностей моей холостяцкой жизни: эти дружеские попойки, случайные трахи… Хотя, конечно, он догадывается, как на самом деле обстоят дела.

Саша молчала, переваривая услышанную информацию.

— У тебя есть мечта, Саш? — не дожидаясь ответа, продолжил. — Вот у меня нет мечты! Нет! Я ни к чему не стремлюсь. У меня все есть. Мне не к чему стремится. Это ненормально…

— А у меня есть мечта, — неожиданно перебила его Сашка. Затем снова замолчала. Замкнулась. И Ковалев понял, что это что-то сокровенное. То, что Сашка ему ни за что не расскажет. Ну, и ладно. Пока.

На миг в помещении воцарилась тишина, прерываемая только редкими раскатами грома. Саша как завороженная смотрела на едва видимый профиль Ковалева. В душе были непонятные чувства. Что-то похожее на нежность. Почему-то хотелось прижаться к нему, ощутить его тепло, силу…