Слишком много женщин
Шрифт:
– Я не собираюсь ни в чем обвинять вас, – заверил я его. – Когда в первый раз вы пошли спать, устав от своих концепций и головной боли, в котором часу это было?
– Около девяти часов; естественно, я так предполагаю. Я не могу определить точно, но это не могло быть много позднее или раньше девяти часов.
– Вы знали, где был Мур в тот вечер? Или где его можно было найти?
– Нет, – сказал он с сомнением. – Я знал… – он не закончил фразу.
Я подтолкнул его:
– Попробуем вспомнить.
– Я знал, где, по моему предположению, он был или мог быть. Нет, не так. Я знал, с кем предположительно он мог быть, и все. Я предпочитаю
– Когда вы проснулись около ванной комнаты, как вы были одеты?
– Как обычно. Так, как был одет, когда лег. Костюм, ботинки – полностью одет.
– Ни шляпы, ни пальто?
– Боже мой, нет. Я бы снял их в любом случае, верно?
– Ну вот, пара деталей уже есть. Что-нибудь еще – грязные руки или что-нибудь в этом роде?
– Нет, ничего.
– Вы кому-нибудь об этом говорили, о вашем ощущении, что вы убили Мура?
– Никогда. Вскоре после того, как это случилось, меня вызвал детектив, расследовавший это дело, и спросил, не гулял ли я той ночью и не заметил ли, как кто-нибудь ставил автомобиль на Девяносто пятой улице. Значит, они интересовались мной, потому что я живу в соседнем квартале. Он спросил меня о моих отношениях с Муром. Я честно сказал ему, что ненавидел Мура.
– Но вы не говорили ему о ваших ощущениях?
– Нет, разве я должен был говорить?
– Вас, конечно, никто не заставлял. Тогда почему вы мне рассказали?
Френкель опустил плечи. Его глаза больше не сверлили меня; теперь они на меня совсем не смотрели, взгляд опускался, покуда не уперся в пол. Он становился несчастным прямо на глазах, и я от души желал, чтобы у него не случился очередной приступ головной боли. Я ждал, когда он снова поднимет глаза, и в конце концов он это сделал.
– Очень трудно сказать, – горестно произнес он. – Может, это прозвучит глупо, но, когда я узнал, что вы расследуете убийство Мура, у меня появилась очень слабая надежда, что если я вам все расскажу, вы сможете это проверить – вы детектив и знаете, как это делается, – возможно, путем опроса хозяйки квартиры и других людей вы могли бы доказать, что я не покидал комнаты в тот вечер. – Он выглядел неуверенным. – А может, вы смогли бы освободить мой ум. Может быть, я недостаточно четко объяснил вам, под каким ужасным давлением я нахожусь. Возможно, вы могли бы также сказать, не упоминал ли мистер Нейлор какие-нибудь имена в связи с этим… этим безответственным докладом, который он послал мистеру Пайну. В частности, не упоминал ли он мое имя?
Больше мне не было скучно, но если хоть одна искорка проскочила в моих глазах, то это было помимо моей воли.
– Хорошо, – сказал я бесцеремонно. – Конечно, было упомянуто много имен. У вас есть основания предполагать, что мистер Нейлор мог вас выделить?
– Никаких серьезных причин. Дело вот в чем, мистер Трут. – Он наклонился вперед и явно приобрел второе дыхание, потому что стал снова прощупывать меня.
– Ощущение, что я убил человека, довлело над моим сознанием почти четыре месяца. Мне необходимо, жизненно необходимо либо укрепиться в этой мысли, либо освободиться от нее как можно скорее. Мне нужно знать, и я имею на это право, было ли у других такое же ощущение, и если так, то по какой причине и как они это объясняли. Это не могут быть те же основания, что и у меня, потому что никто на земле, кроме вас теперь, поскольку я рассказал вам об этом, не знает, что случилось со мной в моей комнате в тот вечер. Поэтому я и спрашиваю, упоминал ли мистер Нейлор мое имя? Если это так и если я не получу от вас искреннего ответа на мой вопрос, мне придется пойти к нему…
Дверь открылась, и в комнату вошел Керр Нейлор.
Несмотря на несчастный вид Бена Френкеля и его мольбу о помощи, я не испытывал к нему никаких братских чувств, а если бы они даже и проросли, то очень скоро увяли бы при одном подозрении, что он просто хотел меня надуть. Но вид аккуратного, маленького, бесцветного лица и бесцветных блестящих глазок Нейлора разбудили во мне защитный инстинкт – не только в отношении Френкеля, но и всего отдела. Как только Френкель увидел, кто вошел в комнату, он вскочил, едва не опрокинув при этом стул, а я сказал Нейлору равнодушным голосом:
– Здравствуйте, я не видел вас сегодня. Я говорю с мистером Френкелем о служащих его секции. Я думаю…
– Он не начальник секции, – оборвал меня Нейлор.
– Да, но в своей работе с персоналом я часто обнаруживаю, что от помощника можно получить гораздо больше полезной информации, чем от начальника. Вы что-нибудь хотели?
– Вы можете закончить с Френкелем позднее.
– Конечно, – согласился я. – Правда, здесь возникла одна проблема. Мне кажется, мистер Френкель хочет у вас о чем-то спросить. Так, мистер Френкель?
Но это выглядело совсем не так, потому что он уже крался по направлению к двери. Не то чтобы он ушел, ничего не ответив, но громовые раскаты его голоса превратились в бормотание – что-то насчет исходящей почты, которая его ожидала, после чего он исчез, оставив дверь открытой. Керр Нейлор подошел к ней и закрыл, вернулся к столу и, оставив официальность, сел.
– Они у вас все выдрессированы, – сказал я с восхищением. – Даже такие большие, как Френкель, который мог бы скрутить вас одной рукой.
Нейлор улыбнулся своей мерзкой улыбочкой:
– Он был бы рад это сделать, очень хотел бы.
– Почему? Какие-нибудь веские причины?
– Нет, он только считает, что я помешал его повышению по службе в январе. – Нейлор вытащил из бокового кармана какую-то брошюрку. – Я нашел это в ящике своего письменного стола и подумал, что вам было бы интересно ее прочесть.
Я взял брошюрку. Название на обложке гласило: «Протеины и ферменты».
– Вы хотите, чтобы я это прочитал или съел? – спросил я.
Не обладая чувством юмора, он проигнорировал мое замечание. Казалось, он зашел ко мне, чтобы вручить брошюрку и обсудить ее содержание или скорее прочитать мне лекцию на эту тему. Слова слетали у него с языка, и он трещал так быстро, будто я ему заплатил и помирал от нетерпения услышать об этом.
Время от времени я улавливал одно–два слова, что давало возможность вставить в разговор вопрос или многозначительно кашлянуть, но в основном пытался сообразить, как бы остановить Нейлора. Я ни секунды не верил, что им руководило искреннее желание обогатить мои знания сведениями о ценных свойствах ферментов, которых много в листьях. Я чувствовал себя беззащитным и от этого раздражался. Он сидел на стуле, ораторствуя, а я сидел рядом и сокрушался, что у меня не было никакой, даже самой слабой идеи, как извлечь из его маленькой головы факты и намерения, которые в ней варились и в которых я нуждался. Часто, беседуя с человеком по необходимости, я думал: «О'кей, брат, подожди, пока Вульф тебя расколет», но в отношении Керра Нейлора я вовсе не был уверен, что даже Вульф сможет вбить в него клин.