Слишком ранний рассвет
Шрифт:
Тем временем образ родителя как бы усыхал в его памяти. Сколь узки, незрелы казались ему все суждения мистера Рейси. Что за вздор он молол, например, об Эдгаре По, поэте истинном, нет никакого сомнения, хоть Льюис знал теперь строки и более великих поэтов. А мелочное тиранство отца по отношению к матери, к сестрам! А что мистер Рейси знает вообще о людях, книгах, идеях, составляющих ныне духовный мир его сына? А безапелляционность, невежество, с которыми он выносил приговор произведениям искусства?
Правда, в сфере изящной словесности, располагая весьма скромными сведениями (большей частью почерпнутыми из «Получаса с известными авторами» — книги,
Льюис не был настроен воинственно. Во-первых, Америка не Европа, во-вторых, со времени европейского путешествия мистера Рейси утекло много воды. Можно ли упрекать мистера Рейси в том, что картины, которыми он восторгался, более не вызывают восторгов, и откуда мистеру Рейси знать, почему так случилось? В годы, когда он был молод, художники, которым сейчас поклоняется Льюис, были почти неведомы; о них не писали ни критики, ни специалисты-исследователи.
Откуда было знать американскому джентльмену, щедро уплатившему своему итальянскому гиду, чтобы тот познакомил его с признанными вершинами живописи, что в этот самый момент, когда он, восторгаясь, стоит перед Карло Дольчи или Сассоферрато, тут рядом, под пылью и паутиной таятся неведомые шедевры.
Нет, Льюис не имел особых претензий, он почти что жалел отца. А войдя в кабинет и увидев мистера. Рейси, сраженного злой подагрой, с укутанной в плед ногой, он с особенной силой почувствовал, что должен проявить снисходительность…
Позже Льюис пытался вспомнить, что же было тому причиной: то ли поза отца — огромное брюхо больного словно вспучилось над диваном, а укутанная нога протянулась подобно горному кряжу, — толи виной оказался гудящий голос мистера Рейси, раздраженно отчитывавшего супругу и дочек, — только сыну почудилось, что особа отца заполняет весь кабинет без остатка.
— А теперь, досточтимые дамы, когда вы насытились поцелуями и объятиями, предоставьте и мне возможность побеседовать с сыном. — Но когда миссис Рейси и сестры в своих пышных нарядах, повинуясь приказу, покинули кабинет, стало, странное дело, еще теснее и Льюис еще более ощутил себя юным Давидом, вышедшим на бой без пращи. [19] — Отлично, сынок, — прогудел мистер Рейси, багровея и отдуваясь. — Вот ты и вернулся домой. Привез нам кое-какие истории о своих приключениях. И, как я могу заключить по поступившим счетам, парочку-другую шедевров для нашей фамильной коллекции.
19
Давид… без пращи. — Согласно библейской легенде (Первая книга Царств, 17, 49), юный пастух Давид поразил в поединке великана-филистимлянина Голиафа камнем, пущенным из пращи.
— Что до шедевров, сэр, вы не ошиблись, — слегка улыбнулся Льюис и с тревогой отметил, что голос его прозвучал как-то тускло, а улыбка далась ценой ощутимых усилий.
— Вот и отлично… Отлично, — одобрил отец, помахивая рукой. Пальцы были лиловыми, как видно, их тоже
— Разумеется, сэр. Мистер Риди встретил меня с точнейшими указаниями. Он не имеет привычки делать что-то по-своему.
Мистер Рейси взглянул на сына в упор.
— Не знаю, что ты хочешь сказать. Риди делает, как я велю. А если бы делал иначе, я не держал бы его тридцать лет.
Льюис молчал. Отец оглядел его испытующе.
— Ты, кажется, пополнел. Как здоровье? В порядке? Превосходно!.. Отлично!.. Да, чуть не забыл, у нас сегодня обедает Гуззард с обеими дочками. Надеются, я полагаю, увидеть тебя в наимоднейшем парижском жилете и галстуке. Твои сестры мне говорят, что Мальвина стала весьма элегантной девицей. — Мистер Рейси слегка хохотнул. «Старшая дочка Гуззарда. Так я и знал», — подумалось Льюису, и холодок пробежал у него по спине. — Теперь о картинах, — сказал мистер Рейси, заметно воодушевляясь. — Проклятая хворь приковала меня к дивану; лежа здесь, я могу лишь раздумывать о нашей коллекции. Пока доктора не поставят меня крепче на ноги, и я сам не взгляну на полотна, и мы не решим с тобой, как и где их развесить, никто не должен их видеть. Пусть Риди пока что займется их распаковкой. А в будущем месяце мы переедем все в город, и миссис Рейси, Бог даст, устроит такой прием, какого в Нью-Йорке не видывали. В честь наших картин и еще одного… гм… заслуживающего внимания события в биографии моего сына.
Льюис откликнулся негромким почтительным хмыканьем. Перед его затуманенным взором возникло задумчивое личико Триши. «Завтра же — к ней», — решил он, став снова самим собой, как только захлопнулась дверь отцовского кабинета.
Обойдя комнату в доме на Кэнел-стрит, где были расставлены распакованные Риди картины, мистер Рейси долго стоял в глубоком молчании.
Он взял с собой только Льюиса, брюзгливо отвергнув боязливые намеки своих дочерей и немую мольбу миссис Рейси, тоже страстно желавшую ехать. Хотя приступ подагры прошел, мистер Рейси все еще находился на положении больного и легко приходил в раздражение; посему миссис Рейси, опасавшаяся больше всего на свете разгневать супруга, прогнала дочерей прочь из комнаты при первых же признаках недовольства мистера Рейси.
Пока Льюис шел по пятам за прихрамывающим родителем, надежда в нем возрастала. Картины были расставлены по столам и по стульям, иные повернуты, чтобы уловить скудный свет, и в полумраке пустынного дома излучали какую-то новую, пленяющую душу красу. Нет, решительно он не ошибся, он должен был привезти именно эти картины!
Мистер Рейси молча стоял посреди комнаты; его лицо, с такой живостью выражавшее недовольство и ярость, было сейчас спокойным, почти неподвижным; Льюис знал эту маску отца, она скрывала замешательство и тревогу. «Что же, не сразу! Здесь надобно время!» — твердил он себе, сдерживая обуревавшее его юное нетерпение.
Мистер Рейси откашлялся, и эхо прокатилось по пустынному дому, после чего обрел речь, и голос его был бесстрастным, как до того его взгляд.
— Меня всегда удивляло, — сказал он раздумчиво, — как далеки от подлинника даже самые лучшие копии. Ты уверен, что это не копии? — вдруг резко спросил он.
— Разумеется, сэр. К тому же… — Льюис чуть не сказал: «Кто же станет писать с них копии?» — но, по счастью, осекся.
— Что значит «к тому же…»?
— К тому же… у меня были опытные советчики.