Слишком сладко

Дайс И. А.

Его единственным ответом становится натянутая улыбка, но вскоре мне уже не кажется, что он вырвет мою руку из сустава. Из колонок звучит песня Бритни, когда он откидывает меня назад так далеко, что мои волосы взметаются по полу.

— Тебе нужно выпить, — говорит он через две песни, подводя меня к столу. — Но я еще не закончил с тобой. С тобой весело!

Я хихикаю, опускаясь на свое место. Нико вернулся на место, от ауры заряженного пистолета не осталось и следа. Более того, рядом с моей чистой тарелкой стоят свежий бокал спритцера и высокий стакан лимонада.

—

Спасибо, — говорю я, надеясь, что он больше не будет на меня смотреть.

Он улыбается едва заметной улыбкой, от которой у меня внутри все теплеет. Я хочу, чтобы его губы были на моих, его руки — в моих волосах, а его сильные мышцы — под кончиками моих пальцев.

Через несколько секунд подходит его мать и приглашает его на танец, оставляя за столом только нас с Тео. Он не встанет, пока музыка не сменится на что-то менее требовательное, поэтому я оставляю его одного и иду вдоль длинного стола, чтобы остановиться рядом с Уильямом.

— Могу я украсть танец?

Мне нравится, как он поправляет свой элегантный пиджак и галстук, вставая, а затем нежно целует мою руку, как неоспоримый джентльмен, которым он и является.

— Полегче со мной, юная леди. Я немного заржавел.

— Ты ведешь, я подстраиваюсь.

Мы протискиваемся сквозь толпу танцующих тел, останавливаемся в центре, и Уильям скользит рукой к моей талии. Я срываюсь с места, когда мы начинаем танцевать, скользя по танцполу, его движения аристократичны в своем размеренном совершенстве. Я ожидаю, что к концу песни он выдохнется, но мы танцуем еще одну, прежде чем он кланяется, снова целует мою руку и ведет меня обратно на место.

— Дальше я сам. — Нико встает на нашем пути, вырывая мою руку из дедушкиной хватки. — Можно? — переспрашивает он, но Уильям отвечает: «Конечно».

Он отходит, и Нико притягивает меня к себе, почти вровень со своей грудью, его прикосновения настоятельны. Одна его рука лежит на моей спине, другая держит мою, и только тогда я слышу, что играет: Senorita Шона Мендеса.

Мы танцуем, но это совсем не похоже на другие танцы сегодняшнего вечера. Этот медленный. Он интенсивный, безупречный, но с борьбой. Я дрожу, когда он кружит меня в своих объятиях, темные глаза не отрываются от моего лица, а слова песни словно написаны для нас двоих. Как будто тот, кто наблюдает сверху, тоже играет в эту игру, играя с моими эмоциями.

— Мы в порядке? — спрашиваю я, нарушая тягостное молчание. — Прости за десерт и поцелуй тоже. Я…

— Ты жалеешь об этом?

— У меня такое чувство, что должна.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Ты не отвечаешь ни на один из моих, так что считай, что мы квиты.

Песня стихает, сменяясь на One More Night группы Maroon 5, и я пытаюсь отойти, но Нико не дает мне этого сделать, снова притягивая меня к своей груди.

Каждый раз, когда он так отчаянно притягивает меня к себе, у меня в животе происходит тачдаун, и восемьдесят тысяч фанатов дико ликуют.

— Еще один, — говорит он. — И да, мы в порядке.

Желание поцеловать его возвращается в десять раз

сильнее, когда он делает то же движение, что и Тео, и мои волосы взметаются по полу, прежде чем он поднимает меня на ноги.

— Я не жалею об этом. Ты — твердая восьмерка, — отвечаю я.

— Тогда не извиняйся. — Он обводит меня вокруг пальца, а затем обхватывает меня за плечи. Моя спина внезапно оказывается вровень с его грудью, его теплое дыхание у моего уха контрастирует с его ледяным тоном.

— Восемь? Я восьмерка в твоей книге?

— Не расстраивайся так. Это хорошо. У меня никогда не было восьмерки.

— Восьмерки? — повторяет он, совершенно обескураженный. Его шаг на мгновение замедляется, прежде чем он приходит в себя и понижает голос до горлового шепота. — Что, черт возьми, не так с моими поцелуями, детка?

Я поворачиваюсь, встречаясь с горячим взглядом его темных глаз.

— Они слишком короткие.

ГЛАВА 17

Нико

Эта девушка знает, как держать меня в напряжении. Сначала она показывает мне уверенную, дерзкую сторону, которую прятала бог знает где, крадет мой десерт и заменяет его чертовыми M&Ms, а потом оценивает мои навыки на восемь.

Я весь вечер пересматривал наш поцелуй, считая его лучшим в своей жизни, а она оценивает его на восемь?

Это просто сводит меня с ума.

Я хочу доказать, что она ошибается, повысить оценку и целовать ее, пока наши губы не онемеют, но… Я не могу. Она не моя, чтобы целовать ее.

Она принадлежит Коди.

Затылком я ударяюсь о стену. Я все еще чувствую вкус ее сладкого рта. Один поцелуй — и я уже чертовски зависим. Как, черт возьми, мне остановить это? Невротические мысли, растущая, жгучая потребность…

Кого я обманываю?

Я не могу остановиться или отстраниться.

Я слишком далеко зашел, чтобы сдаться без боя.

Я никогда не думал, что пойду против брата, но я достиг точки невозврата. Сегодня ни одна моя мысль не была не связана с Мией.

Я неделями только о ней и думал.

Она слишком молода, еще учится в колледже. Она должна веселиться, развлекаться и наслаждаться своей молодостью, пока не началась обыденная жизнь. Я не тот парень, который ей нужен. Слишком навязчивый, слишком чертовски собственнический, но…

У меня все получится.

Уже почти два месяца я учусь обращаться с ней, прикасаться и разговаривать.

Она не такая мягкая, как я думал вначале.

Каждый раз, когда я вижу ее, я открываю для себя новую часть ее характера. Она спорит, показывает мне мое место и противостоит мне, когда чувствует себя уверенно.

В ней две части бензина и одна часть спичек. Но в ней есть и искра, и когда все это соединится, она будет гореть ярко.

Я бросаю сигарету на землю и вхожу в здание, не тратя времени на обдумывание того, что уже решено. Теперь уже нет пути назад. Победа или поражение, но мне надоело притворяться, что я не могу стоять в стороне, наблюдая за тем, как мой брат пытается завоевать девушку, которую я хочу.