Слишком взрослая жизнь
Шрифт:
Захотелось вдруг узнать, что находится за пределами моего стандартного модуля без дверей и окон – если не считать, конечно, окон на экране ноутбука. Неожиданно вспомнилось детство, почти забытое и вытесненное виртуальным сознанием.
Я представил солнце, его прекрасный ласковый свет, и васильковое поле, и пряный запах вкусной каши, что готовила мама, и забеги наперегонки с мальчишкой из соседнего двора босиком по лужам, и приятные ласки прохладных волн моря… Где всё это теперь, где та гамма чувств, некогда услаждавшая мою ныне израненную виртуальной реальностью душу?
Задавшись этим вопросом, я осознал, что не должен был вспоминать всего этого, ведь когда-то нас всех принудительно лишили памяти о настоящем мире – заблокировали её, чтобы мы навсегда были приговорены к Виртуалити. Но моя душа оказалась сильнее глупых запретов, поставленных мозгу неизвестными людьми, разом изменившими мир.
Нас всех когда-то заточили в этих комнатах без дверей и окон, с одной лишь тусклой лампочкой, освещающей помещение. Конечно, где-то существовали ещё и те, кто снабжал нас всем необходимым, но эти люди тоже наверняка лишены свободы. Взамен нам дали лишь Виртуалити. Но теперь оно мне надоело – я решил выйти из своего стандартного модуля.
Я захотел увидеть солнце.
Но как же выбраться из закрытой комнаты, как обрести свободу? Я начал отчаянно стучать по стенам, но это ни к чему не привело – лишь отчетливо отобразилось на экране ноутбука сообщение из чата местных модулей: «Какие-то непонятные стуки в стену. Что это может быть?» – и ответ на него: «Не обращай внимания. Кто-нибудь ликует, радуясь победе в очередной игрухе».
Подпрыгивать на полу, надеясь, что он провалится? Увы, я понимал, что это невозможно – подо мной был непробиваемый гипсобетон. Оставалась надежда на потолок. И тут я сделал то, что раньше показалось бы мне поступком полного идиота. Я решительно смёл на пол ноутбук и клавиатуру! Встав на стол, я начал бить руками со всей своей, прямо скажем, небольшой силы в потолок. И, уже отчаявшись выбраться из этой крайне цивилизованной и привлекательной ловушки, я вдруг ощутил, как поток свежего воздуха обдал мои запястья. Вентиляция! Ну, конечно, как же я сразу не догадался! Продолжая ощупывать потолок, я нашёл податливую поверхность и, нажав на неё, запустил в действие механизм, раскрывающий потолок. Люди, строившие модули, всё же оставили лазейку. Что случилось с ними? Я не знал этого, но, полагаю, их загнали на работы по производству еды и питья для нас, рабов мира Виртуалити.
В глаза тут же ударило утреннее солнце, ослепившее меня на мгновение. Я прикрыл глаза рукой, потом убрал ладонь и, не рискуя пока смотреть на светило, решил всё-таки выбраться из мышеловки с бесплатным интернетом.
С трудом подтянувшись на стене своего модуля (всё же сказались несколько лет без особых физических упражнений, кроме лёгкой зарядки, и, как результат – практически неразвившиеся мышцы десятилетнего мальчишки), я вскарабкался наверх. Снаружи повеяло прохладой.
Тут же крыша места моего заточения закрылась обратно. «Интересная автоматика», – подумал я и осмотрелся.
Вокруг меня простирались точно такие же гипсобетонные крыши чьих-то чужих тюрем, как я назвал про себя все эти модули. Куда ни кинь взгляд – везде ровная серая поверхность этих крыш. Все они соединялись между собой твёрдыми перемычками из неизвестного материала, а под ними не виднелось ни клочка земли – пространство между модулями залили тем же гипсобетоном. Некоторые модули имели общую стену, как и мой, но любая из этих проклятых клеток имела минимум одну свободную стену, облицованную солнечной панелью, подававшей внутрь энергию.
«Неужели так по всей планете?» – подумал я вначале отчаянно, но потом сам одёрнул себя: «Не теряй надежды! Я всё же должен верить – есть где-то и леса, и горы, и васильковые поля из моего счастливого детства…».
И я двинулся наугад вперёд, туда, где ярко светило солнце, по-прежнему закрываясь от него рукой. Я переходил с крыши на крышу по перемычкам. Сколько прошло времени, прежде чем я узрел впереди что-то тёмное? Неизвестно. Предположив, что впереди – лес, я изо всех сил побежал к нему по абсолютно ровной поверхности крыш, стараясь не упасть вниз, когда проносился по перемычкам – тоже, кстати, облицованным небольшими солнечными панелями.
…Приближаясь к заветному лесу, я постепенно осознавал всю полноту драмы, произошедшей в том проклятом году (а каком по счёту? уже и не вспомнить), когда меня заточили в мире Виртуалити.
Тогда мне едва исполнилось десять лет, но то, что произошло, я вспомнил теперь со всей осмысленностью – в голове сложился единый образ, составленный из услышанных по визору новостей, из разговоров родителей и знакомых.
Некие люди решили: технологии достигли того уровня, когда человек может получить всё необходимое, сидя перед экраном своего компьютера. И тогда появилась акция – всем предлагали бесплатно воспользоваться интернетом из своего модуля. Пока строились будущие «тюрьмы», мы с ужасом слушали новости из других мест о том, как люди, достигшие двадцатипятилетнего возраста, сходят с ума. Кто-то сказал, что их поразила страшная болезнь, и модули нужны, чтобы укрыться от этого морового поветрия. Все верили в это, хотя меня и родителей терзала смутная тревога.
Старые дома, ненужные посёлки и деревни сносились, но их жители переселялись в возведённые тут же, на руинах, комфортабельные модули. А несогласных – теперь я отчётливо это понимал, хотя нам говорили, что это преступники – отправляли на производство антисонных таблеток, продуктов питания и прочего, что получал каждый из добровольно заточенных людей.
Миллиардеры, ворочавшие делом, щедро сыпали деньгами – у них в руках оказался сразу весь мир. Люди подсели на Виртуалити, зато всё остальное сразу перешло во владение финансовых магнатов.
У таких, как я, согласия не спрашивали – само собой предполагалось, что молодой человек из наполовину глухой приморской деревни захочет полностью вкусить цивилизованной жизни. Вот и вкусил, да чуть не подавился. А родителей моих, посмевших воспротивиться, отправили, как мне сказали, на принудительную стройку. Кто знает, где они теперь, да и живы ли вообще?
Вскоре мир вокруг меня разделился на по-разному заточенных людей. Первые оказались в принудительно-добровольном заключении в модулях, а вторые работали на подземных заводах. И где-то там, далеко, за тысячи километров, жили третьи – те, кто обречён сойти с ума, достигнув двадцати пяти лет. Их я назвал про себя заточёнными на мнимой свободе. Хотя, кто знает, может, и те, кто в модулях и на заводах, тоже обречены на безумие?
Вместе с воспоминаниями вернулось и моё имя. Витя, Виктор – так когда-то назвала меня мама. Где же она теперь? Вряд ли я её найду, даже если сам смог обрести свободу.
…Мой бег по крышам не мог продолжаться долго, и мне пришлось его прервать. После многих лет с очень малыми физическими нагрузками тело требовало покоя, и я остановился, задыхаясь. Лес казался совсем близким, однако ноги подкашивались и не держали меня. Я упал на серую поверхность и отчаянно захрипел. Впервые в жизни я ощутил, что вот-вот умру.