Сломанная льдинка
Шрифт:
Разместил ее в кровати и принялся рассматривать. Тонкие черты лица и тонкие маленькие губы резко контрастировали с большими глазами. Черные волосы оттеняли чуть сероватую кожу, которая должна была быть золотистой, но отчего-то утратила это свое свойство. Ключицы острыми углами выделялись в вырезе тонкого белого платья. Длинные пальцы, лежавшие на одеяле, тоже были очень худыми. Костлявыми даже. Хрупкие тонкие запястья, обрамленные тонкой сеточкой вен, отчего-то вызывали во мне бешеную ярость. Как можно довести свой организм до такого?
Резко встал, спустился на первый этаж, и нашел купленную сегодня бутылку вина. Открыл, плеснул в стакан и понес в гостевую комнату. Хочет этого Таня, или нет, но она будет лечиться. Даже если и принудительно.
Приподнял голову Тани и поднес стакан к ее губам. Она автоматически глотнула, затем еще раз и отвернула голову. Отставил стакан, решив, что этого для первого раза достаточно. Положил ее голову на подушку, встал и, захватив остатки вина в стакане, отправился на кухню. Вылил содержимое в раковину. Сам я не пил больше трех лет и начинать не собирался. Было уже один раз, хватило на всю оставшуюся жизнь. Выключив в доме свет, отправился спать. Завтра в город ехать, а потому нужно выспаться по-хорошему.
Глава 3
Татьяна
В голове гудело. Точно так же, как ветер в печной трубе, когда метель зимой на улице гоняет снег. Попыталась открыть глаза. Веки хоть были тяжелые, но поддались моему желанию. Где я? Огляделась. Стены светлые, кровать широкая, я в белом платье. Я умерла?
Я тут же вспомнила о том, что произошло в доме, где жила одна последние шесть лет. Дядька Захар вернулся из тюрьмы и выгнал меня. Я отказалась уходить, и тогда он меня толкнул, а я налетела на печку. Кажется, там был еще Венька, но он мог привидеться. Как и Артем Догилев, отчего-то не желающий покидать это воспоминание.
Я у Веньки, что ли? Вряд ли в больницах появились такие кровати, как эта. Я попыталась подняться. В теле была какая-то слабость, так что сесть и свесить с кровати ноги мне удалось лишь со второй попытки. В этот момент дверь открылась, и в комнату заглянул Дениска.
– Что ты делаешь? – Строго спросил он.
– Сижу. – Я немного растерялась от такого грозного тона.
– Папа сказал, что тебе нельзя вставать. Он сейчас в город уехал, и когда приедет, будет ругаться. – Авторитетно заявил мальчишка.
– Так я и не встаю. Я же сижу. – Попыталась оправдаться.
Денис окинул меня внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул.
– Вот и не ставай. – В его тоне я тут же уловила подражание родителю. Ребенок подошел к кровати, достал из тумбочки, стоящей рядом, сок и стакан, деловито налил его и приказал. – Пей. Папа сказал, что это полезно.
Я не стала перечить.
– Ну, если полезно. – Послушно выпила весь стакан сладкой жидкости. Как ни странно через минуту я почувствовала себя лучше. – День, скажи, а мы сейчас, где находимся? – Спросила.
– Как где? – Изумился ребенок. – У нас дома.
– Да-а? – Удивилась я. – А почему ты тогда здесь один? – Возмутилась я такой безалаберностью Артема.
– Я не один. – Обиделся ребенок. – Я здесь тебя охраняю.
– Меня? Как дракон принцессу? – Удивилась я.
– Нет, – категорично ответил Денис. – Как гном-богатырь спящую царевну.
– О как! – Я даже не нашлась, что сказать.
Дениска забрался на кровать и сел рядом со мной.
– Тань. – Позвал он, поглядывая на меня исподлобья.
– Что? – Отозвалась.
– Тань, я есть хочу. – Он виновато посмотрел на меня.
В это время и мой желудок заурчал.
– А у вас дома холодильник есть? – Спросила заговорщицки. Мне казалось неправильным лезть на кухню без ведома хозяина. С другой стороны, тут ребенок голодный.
– Конечно, есть. – Хмыкнул ребенок. – На кухне стоит.
Я попробовала встать. Вроде не шатает.
– А почему тебя папа не покормил утром? – Спросила, спускаясь по лестнице. За перила я цеплялась основательно.
– Он пытался. – Денис вздохнул. – Но я не захотел есть то, что у него получилось.
Суть проблемы стала ясна, когда мы оказались на кухне. На плите стояла кастрюля с пригоревшей недоваренной овсянкой. Осторожно переставила кастрюлю поближе к раковине и залезла в холодильник. На самом краю второй полки лежал герметичный пакет с охлажденной печенью.
– Как ты относишься к печеночным оладьям? – Спросила, взглянув на устроившегося за столом ребенка.
– А что это такое? – Нахмурился он.
– Скоро узнаешь.
На то, чтобы сделать фарш, у меня ушло меньше времени, чем на то, чтобы найти мясорубку на этой кухне, заваленной абсолютно бесполезными, на мой взгляд, вещами. Через полчаса, когда все было готово, и я приноровилась к плите, у нас уже весело щелкало подсолнечное масло, и шипели вкусные оладушки, распространяя вокруг аппетитный аромат.
Выложила перед Дениской первую порцию. Мальчик аккуратно поддел горячий кругляшек вилкой и подул. Откусил, пожевал, проглотил.
– Та-ак вкусно. – Протянул он, и принялся за оставшуюся часть оладушки. Я лишь хмыкнула, и утянула одну с тарелки, запихав в рот целиком. Я уже и не помню, когда ела в последний раз такую вкуснятину. – Тань, а ты с нами теперь будешь жить?
Вопрос меня так огорошил, что я чуть не поперхнулась.
– Не знаю. Нет, наверное. Вот папа твой вернется, и я попрошусь домой. Или к бабе Любе. – Невесело улыбнулась.
– Жалко. – Расстроился мальчуган. – Я бы очень хотел, чтобы ты осталась здесь.