Сломанные ангелы
Шрифт:
– Неужели, – мрачно сказал я.
– Слышал тебя, видел тебя, но никому ничего не сказал.
– Да, здесь ты ошибся. Хороший политработник всегда докладывает наверх. Такое правило.
Я подобрал лежавший на приборной панели пистолет. И выстрелил Ламону прямо в сердце. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, прошла навылет, и жертва погибла не сразу. Заряд плазмы разорвался уже в песке, метрах в пяти за простреленным насквозь телом. Согнувшись пополам, Ламон тут же упал. Из сквозной раны полилась кровь. Затем он каким-то непонятным образом сумел подняться на колени. Глядя мне прямо в лицо, офицер зло
– Я знал, что ты сделаешь, – прохрипел Ламон и медленно завалился на бок. Кровь вытекала из его раны, пропитывая песок.
– Нашла, на чем я полечу? – спросил я, обращаясь к Вонгсават.
Прежде чем обстреливать ворота, я приказал Вордени и Вонгсават укрыться в скалах. Не хотелось тратить время зря, запечатывая их в полисплав. Но тела, не покрытые защитой, могли погибнуть от действия радиации. Оставалась вероятность, что на короткой дистанции открытые в глубокий вакуум ворота пропустят достаточно опасную порцию излучения.
Да, прежний опыт действительно говорил о способности ворот регулировать пропускную способность – например, ворота успешно отфильтровали нанобов. Однако здесь можно легко ошибиться. К тому же неизвестно, какая именно доза считалась для марсиан приемлемой. Зачем ты сидишь здесь, Так? Скафандр тебя защитит.
Здесь было что-то большее, нежели простое желание отсрочки. Я сидел на самоходной установке, с «Санджетом» на боку и вложенным в кобуру пистолетом. Я смотрел на сиявшие по ту сторону ворот звезды и чувствовал, что должен преодолеть какую-то внутреннюю инерцию. Вероятно, ощущение находилось глубже, чем мог проникнуть тетрамет. Было такое чувство, словно нельзя сделать больше дозволенного. Что бы ни находилось по ту сторону, во мраке, со мной могло произойти лишь то, что дблжно.
Может, ты просто умираешь, Так? Возможно, готов найти свой предел. Никакой тетрамет не избавит сколь угодно стойкое тело от…
Или ты, быть может, боишься нырнуть в пустоту, чтобы не оказаться на «Мивцемди», как было когда-то? Не пора ли в дальнюю дорогу?
Заряд вышел из ствола достаточно медленно, чтобы я мог видеть его движение, и, уходя в сторону звезд, пробил ворота со странным чмокающим звуком. Секундой позже видимое изображение стало яркой вспышкой. Взрыв. Если пришедшая от ворот обратная волна и несла что-то, кроме видимого спектра, то амплитуда воздействия оказалась слишком малой для срабатывания датчиков на моем скафандре. Похоже, ты был прав. Доволен? Жаль, что это теперь не имеет значения. Я поднял забрало шлема и свистнул. Из-за скал тут же поднялась вторая самоходка и, вздымая песок, двинулась ко мне. Вонгсават изящно припарковала машину, встав рядом с моей. Медленно, словно не желая шевелиться, Вордени спустилась с брони.
– Таня, напоминаю: ты сказала «два часа».
Археолог не обратила на эти слова ровно никакого внимания. С того момента, как я пристрелил Ламона, Вордени явно меня игнорировала.
– Ладно.
Почему-то я захотел еще раз проверить подвес «Санджета».
– Что бы ты ни запланировала, начинай прямо сейчас.
– А если ты не успеешь вернуться? – вдруг спросила Вонгсават. Я засмеялся.
– Не будь дурой. Если я не возьму Кареру за жабры и не вернусь через два часа – тогда я не вернусь вообще никогда. Ты сама знаешь.
Опустив стекло гермошлема, я двинул самоходную установку вперед. И прошел сквозь ворота. Так легко, словно просто упал вниз.
С наступлением невесомости желудок моментально поднялся к самому горлу. Затем подступило отчаянно сильное головокружение.
Приехали, все сначала.
Карера уже сделал первый ход.
Неожиданно где-то вверху мелькнул розовый проблеск, тут же отмеченный подсознанием. Рефлекс уверенно подсказывал, что я атакован, а руки сами собой развернули самоходку навстречу врагу. Замелькали огни на панели боевого управления. Из портов запуска вышли и сорвались в пустоту пара ракет-перехватчиков. Описав сложные кривые, необходимые, чтобы обмануть средства противодействия любого противника, ракеты скрылись из поля зрения и взорвались. Показалось, перед самым разрывом одна из них сошла с курса. В пустоте расцвела белая немая вспышка, отфильтрованная стеклом шлема.
В то же время наблюдать за красотами было уже некогда. Я сполз с борта самоходной установки и, подавляя неожиданно возникший страх, упал в пустоту. Левая рука поймала рукоятку управления пилотируемым модулем. Я ухватился за ручку и замер. Не сейчас.
Самоходка медленно ушла в никуда, следуя своим курсом. Двигательная установка продолжала работать. Подавив мысли о пустоте, я сосредоточил внимание на массивном теле корабля, нависшем над моей головой. Скорее всего в свете звезд полисплавный скафандр с пилотируемым модулем на спине казался почти невидимым. И отсутствие следов от двигателя делало обнаружение модуля почти невозможным. Разумеется, в отсутствие чувствительной к гравитационному полю аппаратуры. Я очень сомневался, что у Кареры могло быть столь тонкое оборудование.
Пока я не включил двигатель модуля, единственным надежно определяемым объектом в зоне корабля оставалась самоходная установка. Я свернулся в комок. Подтянув «Санджет», на всякий случай упер приклад в плечо. Старался продышаться. Старался не ждать нового хода Кареры. Давай же, сволочь, действуй. Лга, ты все-таки ждешь, Так…
«Мы будем учить вас не ждать ничего определенного. Тем самым вы окажетесь подготовленными ко всему». Спасибо, Вирджиния.
От хорошо экипированного «вакуумного» десантника не требуется ничего невозможного. В гермошлем встроена чертова туча разных датчиков и систем для обнаружения целей. Их работу координирует небольшой боевой компьютер, настроенный весьма недружелюбно и не страдающий ни одной из фобий, тормозящих человеческую реакцию в открытом космосе. Можно не замечать его присутствия. Но, как и большая часть военного снаряжения, компьютер берет на себя основную работу.
У меня не хватило времени на поиск и развертывание средств из военно-технического арсенала «Клина». Впрочем, судя по всему, Карера тоже не мог подстраховаться ничем существенным. Его возможности ограничивались той амуницией, что оставил на марсианском корабле Леманако. Плюс «Санджет». Наконец, последнее: десантник никогда не оставит снаряжение, если не может выставить около него охранения. На корабле не оставили серьезного оружия. Ты надеешься…
Остальное сводилось к обычным случайностям, всегда подстерегавшим в такой обстановке. К человеческому фактору, от которого в столкновении с космосом один на один не свободны даже чемпионы орбитальных полетов. Скажем, Армстронг или Гагарин. Это обстоятельство, подсказываю мое перегретое наркотиком сознание, должно сработать против Кареры. Через минуту я дал подсознанию Посланника убавить пыл, ограничив тетраметовую раскачку. И снова перестал ждать неизвестно чего. Там…
Розовый отблеск метнулся куда-то вниз от нависшей громады черного корпуса.