Сломанные ангелы
Шрифт:
Я пожал плечами:
– А что же «небольшая армия»?
– Понятно, что армия привлечёт внимание. Появление войск немедленно обнаружат спутники наблюдения. На снимках раскопки будут выделяться в пустынной местности, как чрево. И с этим ничего сделаешь, так?
– Как чрево? Не знал, что аборт – дело дорогостоящее.
Хэнд по-петушиному задрал голову вверх, издав непроизвольный смешок:
– Спасибо. Очень смешно. Итак, будучи под спутниковым наблюдением, мы не станем привлекать армию, верно?
– Нет, если вам действительно
– Я полагал, это понятно и так, лейтенант, – наклонившись ниже, Хэнд задумчиво чертил пальцем на песке. – Подведем итог. Нам требуется уйти под землю, не делая шума. И в зоне раскопок не должно быть лишних людей во все время нашего пребывания.
– Да, если мы сами хотим убраться отсюда в целости.
– Точно.
Неожиданно Хэнд сел на песок. Обхватив руками колени, он вновь принялся разглядывать горизонт. В своем безупречно сшитом черном костюме и белоснежной рубашке с торчащими углами воротника Хэнд выглядел комично, словно фигура с абсурдистской картины художника школы Миллспорта. Наконец он задумчиво произнес:
– Лейтенант, скажите вот что: если придется ограничиться небольшой командой, сколько людей нам понадобится? Какова минимально возможная цифра?
Немного поразмыслив, я ответил:
– В предположении, что персонал квалифицированный, хорошо подготовлен и не похож на обычный планктон… Скажем, шесть. Пять, если пилотировать будет Шнайдер.
– Да, он не производит впечатления человека, который свалит в сторону, не получив своей доли.
– Не производит.
– Вы говорили о подготовке… Есть ли какие-то особые требования?
– Думаю, нет. Разве что горное дело: нам нужны взрывники. Скала выглядит очень прочной. Хорошо бы найти пару человек с пилотскими навыками. Мало ли что случится со Шнайдером.
Хэнд повернул голову:
– Есть сомнения на его счет?
Я невозмутимо пожал плечами:
– Это опасная планета. Кто знает, что будет с нами?
– Пожалуй, никто.
Хэнд посмотрел вдаль – туда, где на горизонте маячило серое пятно, обозначавшее неизвестную пока участь Заубервилля.
– Я так понимаю, вы собираетесь вербовать людей сами?
– Не обязательно. Можете взять руль в свои руки. Но я настаиваю на своем присутствии и на праве отклонять любых кандидатов. А есть ли источник для вербовки полудюжины спецов? Ну, я имею в виду – по-тихому, чтобы не поднять волну?
Какой-то момент казалось, что Хэнд меня не расслышал, словно тело и душа его окончательно слились с горизонтом. Потом он чуть пошевелился. В углах рта появилась усмешка, и он проворчал:
– В наше-то трудное время… Разве это проблема – найти солдат, не желающих пропасть за просто так.
– Приятно слышать.
Он снова взглянул в мою сторону с той же усмешкой по углам рта:
– Ковач, это вас цепляет?
– Цепляет? Разве я мог бы выйти в лейтенанты «Клина»?
– Не знаю, – Хэнд отвернулся, снова уставившись в горизонт. – Вы полны сюрпризов. Насколько я знаю, Посланники хорошо обучены адаптивному камуфляжу.
Так. Прошло всего два дня с момента нашей встречи в аукционном зале, а Хэнд уже проник в базу данных «Клина», получив о моем прошлом то, что было лишь у Кареры. И теперь он позволил мне это знать. Я присел на голубой песок рядом с Хэндом и выбрал свою точку на горизонте:
– Я больше не Посланник.
Хэнд уже не смотрел в мою сторону:
– Да. Понятно. Вы не Посланник и не офицер «Клина» Кареры. Склонность к отказу от групповых принципов перешла в хроническую форму.
– Такой склонности нет.
– А-а… Вижу, вижу, в вас говорит выходец с Харлана. «Зло, присущее любому скоплению людей…» Разве не так говорила Квел?
– Хэнд, я вовсе не член партии.
– Разумеется, вы не квеллист, – казалось, Хэнд был весьма доволен собой. – Мир необходимым образом представляет собой группы людей. Скажите, Ковач, вы меня ненавидите?
– Пока нет.
– Правда? Вы меня просто удивляете.
– Ладно, я же полон сюрпризов.
– И что, не испытываете никаких сильных чувств после того инцидента с Дэном и его группой?
Я снова пожал плечами:
– Дэна и других вынесло на меня помимо их воли.
– Но послал их я.
Я глубоко вздохнул:
– Что же делать, если вам не хватило воображения? Послушайте, Хэнд. Я знал, что в «Мандрагоре» должны принять это решение. Так работает любая из подобных структур. Наше послание было вызовом, и оставалось прийти, взяв нас теплыми. Действительно, нам следовало быть осторожнее, избрав путь не столь рискованный. У нас не было времени. Мы получили естественный ответ. Ненавидеть кого бы то ни было – все равно что ненавидеть руку боксера, наносившую удар. К тому же я ушел от этого удара. И нет причин ненавидеть руку корпорации.
– То есть вы ненавидите «Мандрагору»?
Я отрицательно качнул головой:
– Хэнд, во мне не так много энергии, чтобы ненавидеть целые корпорации. И с чего начать? Как говорила Квел: «Открой больное сердце корпорации, и что посыплется изнутри?»
– Люди.
– Правильно. Люди. Люди – вот причина. Люди и идиотские гребаные группировки. Покажите мне человека, в одиночку принявшего решение меня убить – я достану его и переплавлю его стек на пули. Покажите группу, и я положу всех, если смогу. Но не стоит ждать от меня абстрактной ненависти, не направленной ни на кого.
– Как трезво вы рассуждаете.
– Ваше правительство может назвать это антиобщественной пропагандой и бросить меня в лагерь.
Хэнд состроил брезгливую гримасу:
– Это не мое правительство. Мы нянчимся с клоунами, пока войска не успокоят Кемпа.
– К чему церемонии? Неужели нельзя заняться Кемпом непосредственно? – я не мог видеть, но почувствовал, как глаза Хэнда забегали из стороны в сторону. На подготовку тщательно отшлифованного ответа у него ушло несколько секунд. Наконец он произнес: