Сломанные ангелы
Шрифт:
– Сутъяди, развертывай группу.
Из динамика прозвучал голос Хэнда. Последовал обмен отрывистыми репликами, и я с раздражением снял наушники. Сзади послышался топот, но мое внимание уже переключилось на Таню Вордени, вернее, на зажатую позу, в которой она застыла. Продолжая смотреть в сторону полуострова, она произнесла:
– Надеюсь, они погибли быстро.
– Да, прямо как в песне: «Не бывает быстрей».
– Госпожа Вордени…
Оле Хансен. Голос напомнил о его прежних, ясных голубых глазах, странным образом узнаваемых
– Пора осмотреть место работ.
Издав звук, отдаленно напоминавший смех, Таня ничего не добавила. Хотя что-то явно просилось на язык.
– Конечно. Иди за мной.
Я проводил взглядом их фигуры, спускавшиеся по крутому склону в сторону пляжа.
– Эй! Посланник!
Пришлось обернуться. Передо мной предстала сцена: вверх по склону рулила Иветта Крюиксхэнк в своем новеньком теле серии «Маори» с болтающимся на груди лазером и целой коллекцией из надетой на голову разнокалиберной оптики. Дождавшись, пока она вскарабкается наверх, не раз и не два споткнувшись в высокой траве, я спросил:
– Как тебе новое тело?
– Это… – Она покрутила головой и подошла ближе, повторив несколько тише: – Это такое… отчасти странное чувство, понимаете?
Я кивнул. Первая смена моего тела произошла достаточно давно, по личному, субъективному времени – тридцать лет назад. На самом деле прошло уже двести лет, но такое невозможно забыть. Шок на самом деле не пройдет никогда.
– К тому же я кошмарно ослабла, – Крюиксхэнк ткнула пальцем в тыльную сторону кисти и шмыгнула носом. – Как же так: тебе дали чудесную темную кожу, а мне?
В ответ пришлось напомнить:
– Меня не убили. Зато, когда столкнемся с радиацией, твое мнение переменится. Это тело держит излучение в два раза лучше моего.
– Какая разница, если конец в любом случае один.
– Это всего лишь тело, Крюиксхэнк.
– Ладно, тогда покажи мне свой фокус, Посланник. – Издав смешок, она взяла лазер за ствол, взглянув на меня искоса из-за разрядника. – Считаешь, можно увлечься девчонкой с таким белым телом?
Сомневаюсь. Тела серии «Маори» делали длиннорукими и широкоплечими. И действительно со светлой кожей, что особенно бросалось в глаза сразу после выхода клона из банки. Все же лица их были скуластыми, с широко посаженными глазами, большими губами и выдающимся носом. «Девчонка с белым телом». Хорошая шутка. Нет, даже на поле боя, в камуфляже…
Крюиксхэнк сказала:
– Выглядишь так, словно прицениваешься к корове.
– Извини. Я задумался.
– Забудь. Я не настолько озабочена. Говорят, ты воевал в этих местах?
– Пару месяцев назад.
– На что это похоже?
Я пожал плечами.
– На то, что по тебе без перерыва стреляют. В воздухе полно металла, летящего к цели. Обычная ситуация. Почему спрашиваешь?
– Говорили, «Клину» крепко досталось.
– С моей позиции обстановка виделась именно так.
– Тогда почему Кемп пошел на использование ядерного оружия? Имея хорошую позицию?
– Крюиксхэнк… – я начал было говорить и тут же замолчал, погрузившись в раздумье: как преодолеть барьер непонимания, свойственного юности? Ей всего двадцать два, и, как все двадцатидвухлетние, она считала себя вечной и думала, что вселенная нарочно вращается вокруг нее. Тот факт, что ее убили, теперь служил лишь подтверждением личного бессмертия. Ей не могло даже присниться, что есть мир, в котором значение прошлого опыта не просто мало: он просто не имеет смысла.
Крюиксхэнк ждала моего ответа, и я наконец сказал:
– Послушай, никто еще не смог объяснить, за что мы воюем на этой планете. Судя по тому, что я получил, допрашивая пленных, они тоже не знали. Не думаю, что эта война имеет какой-либо смысл, и советую тебе прийти к аналогичному мнению. Если хочешь жить долго.
Она вздернула бровь, и я вспомнил ее манеру, так и не изжитую после перехода в новое тело.
– То есть ответа ты не знаешь?
– Нет.
Хотя мои наушники были сдвинуты вниз, я все же услышал раздавшийся из переговорного устройства пронзительный голос Сутъяди:
– Крюиксхэнк! Ты собираешься наконец спуститься… И работать, как все?
– Иду, начальник.
Приняв удрученный вид, она начала спускаться. Пройдя несколько шагов – неожиданно остановилась, обернувшись в мою сторону.
– Эй, Посланник!
– Да?
– То, что я прошлась насчет «Клина» – это было не в укор… Просто мне так сказали.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ.
– Забудь об этом, Крюиксхэнк. Хрен с ним. Интереснее узнать, не обидно ли, когда около тебя не пускают слюни.
– О-о, – улыбнулась она в ответ. – Кажется, я уже спросила об этом, – она опустила взгляд, целясь мне пониже пояса. – Что, если позже мы вернемся к этому вопросу?
– Сделай одолжение.
Зуммер переговорного опять запищал, и я вернул наушники на обычное место.
– Говорите, Сутъяди.
В голосе старшего группы прозвучала ирония:
– Простите, если побеспокоил, сэр. Не будете ли так любезны оставить моих подчиненных на время развертывания?
– Да ради бога. Больше не повторится.
– Приятно слышать.
Собравшись отключить связь, я вдруг разобрал голос Вордени, не стеснявшейся в выражениях. Сутъяди осведомился:
– Кто это там? Сунь, ты?
– Мать твою, не могу поверить…
– Это госпожа Вордени, сэр, – последним в разговор вступил Оле Хансен, как обычно спокойный, перекрыв брань нашего археолога. – Думаю, вам лучше спуститься и посмотреть самим.
Я мчался на пляж бегом, на финише проиграв Хэнду два метра. Сигареты и мои не вылеченные как следует легкие ни на что не влияли в виртуальности. Должно быть, резвость чиновника происходила от большой заботы за корпоративные финансы. Похвальное рвение.