Сломанный ангел
Шрифт:
Сунан начала понимать тех, кто каждый год стремился в отпуск, а потом еще целый год жил этими воспоминаниями. Она тоже будет жить воспоминаниями, только не год, а оставшуюся жизнь. Снобы и отпуск останутся ее маленькой тайной от семьи.
Мин Ен снова чувствовал ее настроение, и они молча вдвоем провожали этот день. Зачем слова, когда есть чувства? Когда их так много, что слова только все испортят?
— Не знаю как вы, а я чудовищно голоден, — Ши Вон появился на веранде, обнял их за плечи, потрепал Сунан по голове, — предлагаю встретить
— Детка, ты еще не готова? — ужаснулся Чан Ук, входя на веранду. Сам художник уже облачился в щегольский костюм белоснежного цвета с ярко-синим платком на шее. И Сунан фыркнула, вспоминая свой подарок.
— Смейся — смейся, — погрозил ей парень, — мне действительно нравится белый.
— А мне мое имя, — намекнула она.
— Какое? — насторожился Ши Вон.
— Имя — не отражает нашу суть, да и привыкла я уже к Сунан.
Парни кивнули, принимая.
— Зато ее сильно портит голод, — заметил Чан Ук, — и если не хочешь стать жертвой нашего аппетита, поторопись.
— Десять минут, — пообещала, торопливо удаляясь в комнату. И только закрыв за собой дверь, поняла, что фактически сбежала. Приложила ладони к щекам — так и есть горячие. И не мудрено — в словах художника только глухой не уловил бы подтекст. Вот же… снобы одним словом.
Открыла чемодан, помянув добрым словом председателя Юн.
«Моя внучка должна быть готова к любым мероприятиям. Знаю, ты не любишь шумные компании».
Скорее малознакомые компании снобов.
«Но вдруг тебе захочется выпить вина или сходить в хороший ресторан? Париж кружит голову даже таким, как ты».
Дед оказался прав. Отдых кружил голову, пьяня не хуже крепкого вина. И выданное ей черное коктейльное платье — словно карт-бланш на глупости, которые она раньше не могла себе позволить.
Сунан одернула платье, поправила тяжелый бронзовый браслет. Поморщилась — стоило чуть наклониться, и кружевная полоска чулок искушающе выглядывала из-под края платья. Зато никаких провокационных вырезов на спине.
Она подвела глаза, мазнула блеском по губам, добавила румян. Волосы собрала в высокий хвост. Подхватила тонкую кожаную куртку — подарок Джунг Су и вышла из комнаты.
Парни уже ждали в холле.
— Пятнадцать минут, — восхитился художник, — я поражен.
Если бы не сушила волосы — уложилась бы за десять. На сборах, когда общий душ на мальчиков и девочек, когда за опоздание чистишь туалет или драишь кастрюли, поневоле учишься собираться быстро.
— Ты уникальна даже в таких мелочах, — покачал головой Мин Ен. От подаренного ей теплого взгляда внутри Сунан вспыхнуло крошечное солнышко, и тонкое трикотажное платье вдруг стало удушающе жарким. Нырнуть бы в бассейн, желательно с ледяной водой. Или пробежать десяточку. Чтобы выбить из тела поселившийся там жар.
— Сейчас я совсем не уникально хочу есть.
Банально жрать, но снобы не жрут. Они изволят откушивать омаров, а вот, помнится, на третий день в
— Наш человек, — Ши Вон приобнял ее за плечи, — выдвигаемся?
Такси ждало у входа в отель и минут за пятнадцать доставило их в ресторан Рима. Зарезервированный столик стоял на отдельной веранде, отгороженной от остальных посетителей кадками с пальмами. С моря дул свежий бриз, и Сунан порадовалась прихваченной с собой куртке.
Она быстро пролистнула меню. Еще быстрее сделала выбор. И развлекалась, наблюдая сосредоточенные лица снобов. И почему некоторые люди уделяют столько внимания еде? Им требуется не просто вкусная, а еще и красиво поданная пища. Хотя какой прок в красивой подаче? Укрась гадость — она вкуснее не станет. А в желудке все равно все перемешается.
— Готова? — спросил Мин Ен и сделал знак официанту.
Они ели, пили белое сухое — к морепродуктам — вино, болтали, смеялись. Ши Вон требовал повторить спарринг. Клялся, что выучил новый прием и должен его продемонстрировать. Джунг Су звал на рыбалку. Мин Ен уже пригласил знакомую компанию на матч по пляжному волейболу. «В этот раз мы надерем им задницы. Правда, Сунан?» Чан Ук явно составил свои планы. И две сестрички-блондинки жарко краснели под его пристальными взглядами.
Где-то в середине вечера ярко вспыхнули софиты, освещая небольшой танцпол в центре зала. Оркестр заиграл танго, и на танцполе появилась пара. Она — в ярко алом коротком платье, он — в черном с алыми вставками костюме.
Танго — больше, чем танец. Это завораживающий вихрь эмоций. Плавный, отточенный, но вместе с тем неприлично страстный. И пара, прильнув друг к другу, была откровенна в эмоциях. Они расходились, чтобы встретиться. Размыкали руки, чтобы вновь соединить, и музыка звала за собой, обещая большее.
В какой-то момент Сунан поймала взгляд Мин Ена и торопливо потянулась за бокалом. От взгляда темных глаз во рту пересохло, воздух сделался тягучим, а знакомый жар наполнил тело томительным ожиданием чего-то неизвестного. Ладно, не бассейн, но холодный душ ей бы сейчас не помешал.
Громкие аплодисменты взорвали зал. Сунан вздрогнула, отвела взгляд от Мин Ена.
— Дамы и господа, — метрдотель повторял фразу на трех языках, — наши уважаемые танцоры проведут для вас мастер-класс. Победитель получит бутылку шампанского! Прошу. Кто смелый?
— Сунан Чи, — Чан Ук протянул ее имя с хитрой усмешкой, и она пятой точкой ощутила подставу, — ты же не откажешься посоревноваться со мной?
На «слабо» она не велась с детства, но художник широко улыбнулся, протянул руку и со словами:
— Не трусь, это всего лишь танец, — вытащил ее из-за стола.
Если бы поганец не был талантливым художником, он, несомненно, стал бы очень талантливым мошенником, потому как с такой улыбкой можно уговорить кого угодно, даже ее на танец.