Сломанный цветок
Шрифт:
– Дурацкое имя.
– Он – сам секс, Матео. Все о нём говорят, как о восходящей звезде. Если я пройду первый тур, то мы с ним увидимся лично на пресс– конференции в Токио. Он знает много языков и к тому же умеет им пользоваться… ты понял? – сестра подмигивает и, высунув язык, трясет им как змея.
Тошнота всё ближе подступает к горлу.
– Хорошо. Я понял. Плевать я хотел на этого языкастого.
– Завтра же идём в салон к Теодору.
– Что? Какого? Зачем? – поднимаю брови, не понимая, что ещё она от
– У нас мало времени. Ногти и депиляция тела, стрижка – все это сможет сотворить только профи, и он никому не проговорится.
– Нет. Это поглотитель всех помойных сплетен нашего города? Я точно не пойду к нему, и депиляцию делать не собираюсь. Брюки и джемпер – вот и всё решение для скрытия волос на теле! – складываю руки на груди. Защитная реакция.
– Спокойной ночи, братик, утро нас встретит солнышком и прогулкой к Тео, – целует меня в лоб и хромает в свою комнату.
Какой к черту Теодор и депиляция…
Глава 2
Матео
Просмотрев за ночь кучу страшных видео на ютуб канале по депиляции, мне не удалось нормально выспаться. Во сне мне то и дело рвали волосы, которые, как назло, росли заново как вечный леденец. Я орал, но толку было мало.
А ещё мне снился темноволосый парень с зелёными глазами, и он постоянно смотрел на меня.
Жуткое зрелище.
Сам сатана явился в мой сон.
Нужно сходить в церковь перед отлетом.
Чертовщина из головы не выходит.
Мирея, как и обещала, разбудила меня, хлопая по кровати ладошками, намеренно задевая мою голову.
До салона Теодора она меня буквально тащила за руки, иногда толкая в спину. Не похоже, что её нога настолько плоха… Хотя, до салона всего пара метров за углом дома.
Никакого завтрака, кроме стакана ананасового сока. Всего неделя для того, чтобы похудеть. Я выше сестры на пять сантиметров, она –163, а я – 168. Мелкие – в маму мексиканку. Но светловолосые и светлокожие – в отца канадца.
И мне предстоит на неделю стать сестрой.
Мне – конец.
Я так и знал, что не проживу дольше бедного дяди Мартина. Он умер, когда ему было всего семнадцать. Его застрелили, когда он хотел пересечь ночью границу Мексики и США.
Только он умер для всех наших родственников как смелый человек, герой. А мне предстоит стать девушкой… Обо мне и вспоминать не станут, я навлеку проклятие и позор на наш род.
– Мирея, может не стоит так рисковать? Если узнают родители, то меня не пустят учиться в Калифорнийский, а я, сама знаешь, как мечтаю обучаться у них. Дополнительные бесплатные курсы для артеров – моя мечта. Они приняли меня и видели мои рисунки. Стипендия! Я буду жить в кампусе.
– Матео, прошу, хватит истерить. Никто не узнает! А вот голос оставь этот. Хорошо вышло, – я начинаю покашливать, чтобы вернуть мой собственный голос, а не писклявый от эмоций.
– У всех нормальные
Я запинаюсь и падаю на диван, хватаясь за зелёный, расшитый золотыми нитками плед. Поднимаю свои глаза на огромного бородатого темнокожего мужика.
Он направляет на меня ножницы, зажатые между пальцев. Это напоминает фильм «Эдвард руки–ножницы», очень показательно.
Медленно оглядываюсь назад, хоть это и выглядит верхом кретинизма. Позади дивана – белая стена в блёстках и плакатах разных звёзд. Ничего больше.
Эти двое в сговоре начинают ржать в голос над моей реакцией, а затем приветствуют друг друга, обнявшись и танцуя странный танец пингвинов.
Я попал в самое пекло, эпицентр ужаса.
– Вы серьёзно? Танец кого? Пингвина? – поднимаю глаза к потолку и накрываю голову руками.
– Ты не поймёшь, это же легенда. Ты не узнал? Чарли Чаплин так ходил, – они вдвоём пытаются мне что–то доказать.
– Он не танцевал танец пингвинов. И ты собираешься ехать на батл и соревноваться с лучшими танцорами штата? – обращаюсь к сестре, которая себя переоценивает.
– Заткнись, Матео Эрнандэс, – Мирея обиженно поджимает губы и падает, выпрямив ногу на диване.
Черт, я обидел её.
Она ведь побеждала на разных батлах, и вся её жизнь – это танцы.
Хип–хоп в её крови, неизвестно от кого, но точно присутствует в генах.
– Прости. Ты классно танцуешь. Кроме танца пингвина, но это всё из–за больной ноги, – её улыбка мне всегда поднимает настроение.
Теодор шепчет ей что–то на ухо, пока я рассматриваю плакаты. Зависаю на Аврил Лавин. Её стиль принимали даже критики. Она потрясающая.
– Думаю, ему подойдёт. Принимайся за работу. Я приковыляю позже, принесу вам кесадилью веган стайл.
– Я хочу нормальную. Можно мне без веган стайл? – не успеваю выкрикнуть, как сестра, прихрамывая, уже закрывает за собой дверь.
– Ну что, парень, пойдём, сделаю из тебя звезду. Будешь лучше Джулии Робертс из фильма «Красотка», – строит глазки мне этот огромный волосатый мамонт под два метра ростом. Как такому мужику пришла идея открыть свой салон красоты?
– Мне лучше без Джулии Робертс. Через две недели я вернусь к своей жизни, – присаживаюсь в кресло, мамонт меня оборачивает в чёрный кокон ткани. Ткань плотная и не дышит, я потею и, кажется, экстренно худею, пока он красит мои волосы. Они отросли до лопаток. После смывки я вижу в зеркало пепельный блонд, что отдаёт немного розовым на солнце. Он отстригает длину почти до плеч и делает небольшую косую чёлку набок. Мои брови и ресницы красят немного темнее, но смотрится натурально. Брови светлые, а вот ресницы почти чёрные. Глаза стали ярче. Надеюсь, этот мамонт сможет вернуть всё на место, когда я вернусь домой.