Сломленная
Шрифт:
– Хочешь обо мне позаботиться?
– спрашиваю, но я знаю и нутром чувствую, что он говорит о настоящем времени, а я говорю о будущем. Я уверена, что отвечу и попрошу его широкими чертовыми мазками нанести на полотне моей жизни картину будущего. Я провела всю жизнь, закрываясь от идеи, что есть на свете рыцарь в блестящих доспехах, который придет и спасет меня. Почему мое сердце сейчас щелкает на кнопку выключателя в моем сознании?
Предательство, чертово предательство.
– Да, позволь
Он тянет меня в свои объятия. У меня тяжелеют руки и ноги, становятся ватными. Мое тело изнемогает от того, что я отдаю ему все, что есть во мне. Я издаю стон, и он отвечает мне тем, что подхватывает меня на руки.
– Что теперь будет, Мистер?
– спрашиваю я, страшась услышать ответ.
– Я забочусь о тебе, слово Гарретта.
– Кто такой Гарретт?
– переспрашиваю я, по праву смущаясь.
– Меня зовут Гарретт, Гарретт Чедвик.
Он открывается мне, также как и я открылась ему. Его зовут Гарретт, человек, который исцеляет сломленную девушку, живущую прямо под поверхностью той, кем я есть.
– Ну, Гарретт Чедвик, похоже, сегодня мы оба научились доверию.
– Похоже на то, верно?
– откликается он вопросом, не требующим ответа.
Мы целуемся, пока наши тела не начинают пылать и тлеть. Его тело реагирует на мое прикосновение, мое тело готово, он подтягивает меня к краю кровати, натягивает резинку и имеет меня сзади. На этот раз он грубый, яростный и примитивный. Нас обоих мучает жгучая потребность, которую нужно удовлетворить. Схватив меня за талию, он вонзается в меня всей длиной, я вторю ему, принимая каждый дюйм, который он мне дает.
– Гарретт, - его имя ласкает мой язык, так свободно, красиво, на одном дыхании, я словно пою его.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя, пока я трахаю тебя. Скажи еще раз.
– Гарретт, - повторяю я.
Он стонет и ускоряет темп. Он проводит рукой по моей спине, хватает меня за волосы и тянет их назад, погружаясь в меня все глубже. Трахая меня, он смотрит на меня в зеркало на другом конце комнаты и наши глаза встречаются. Он смотрит на то, как от каждого его толчка двигается мое тело, как подпрыгивает грудь.
– Я хочу видеть выражение твоего лица, когда заставлю тебя кончить, хочу быть человеком, который разорвет тебя на части, Роззи. Я хочу, чтобы ты выкрикнула мое имя.
Я сжимаю киску вокруг его члена, зная, что от этого он окончательно потеряет голову.
– Роззи, ты так хороша.
– Он трахает меня с еще большим упорством.
– Гарретт, - с шумом выдыхаю я и после этого могу издать не более чем хриплые гортанные звуки.
– Да, пожалуйста, - продолжаю я.
– Роззи, черт возьми, ты так хороша, я хочу трахать тебя все дни и все ночи, прямо тут, всегда.
Наши
Он тянет меня на кровать, наши тела сплетаются, я чувствую себя в безопасности, нужной кому-то, желанной и, наконец, значимой.
– Я хочу, чтобы ты была рядом. Ты позволишь мне… Будешь со мной?
– В его словах слышится удовлетворение.
Мне не хочется ничего говорить. Я бы просто напела или простонала свой ответ, но я знаю по тому, что было раньше, он из тех, кто любит общаться словами, использовать язык более изысканных выражений.
– Посмотрим.
– В самом деле? На что же?
– спрашивает он, запутывая пальцы в беспорядочно свисающих прядях моих волос, убирая их с моих глаз.
– На то, где ты живешь, - отвечаю я, приподнимаясь на локтях и лаская пальцами его грудь. Я в безопасности, мне комфортно, я вижу, что привыкаю просыпаться рядом с ним.
– Какое это имеет значение?
– Потому что, я ужасно ненавижу Южную Калифорнию, и если ты перевезешь меня туда, мне придется привыкать. Но с другой стороны, если ты перевезешь меня в Нью-Йорк…
– Кто сказал, что ты уедешь из Сан-Франциско?
– Он выбирается из-под меня.
– Ты.
– Нет, не я.
– О, так подожди, ты переезжаешь в город?
– Нет, - отрезает он.
– Подожди, я совсем запуталась. Если ты просишь меня поехать с тобой…
Выражение его лица меняется, и в этот момент я понимаю, о чем он говорит.
Он поднимается с кровати.
– Послушай, Роуз, мне все это очень нравится, я хочу сохранить это. Я хочу тебе помочь. Забрать тебя с улицы, обезопасить тебя, - нервы накалены, чувствуются в каждом движении, в каждой реакции, когда он жестикулирует руками взад и вперед между нами.
– Ох, мать вашу блин. О Боже! Я тааакая глупая, - вскрикиваю я. Я вскакиваю, обматываю простыней свое обнаженное тело. Он не хочет меня. Он не хочет, чтобы я была с ним. Он действительно хочет просто держать меня при себе.
В моей голове снова и снова звучит мамин голос.
«Это ты виновата, что твой отец бьет меня. Мы тебя не хотели, я была вынуждена оставить тебя. Меня заставили выйти за него замуж. Это все твоя вина, Розали. Ты не должна была родиться!»
Растоптанная.
Разорванная.
На части.
В мгновение.
– Подожди, подожди, Роззи.
– Не называй меня так!
– О, подожди, а ты о чем подумала? Я хочу убрать тебя с улицы, снять тебе квартиру и дать тебе денег, чтобы тебе не пришлось…