Слотеры. Бог плоти

Бум! Бум!

Каменные ножищи бухали по мостовой, точно молоты пары здоровенных каперов, вбивающих сваю в плотный грунт.

Булыжники мостовой, тесно уложенные один к одному, трещали и лопались от ударов, образуя острые осколки. Кому-то придется повозиться, реставрируя улицу после того, как все это закончится. А уж у сторонников запрета на частное производство и использование големов теперь появится вдоволь новых аргументов в свою пользу.

Буммм! Буммм!

Голем, за которым я гнался,

был не самым большим из тех, что можно встретить на улицах Ура – города столь же Блистательного, сколь и Проклятого. Всего-то футов десять в высоту. Исполинам-топтунам, таскающим от города к городу вереницы вагонов с пассажирами и их пожитками, он едва бы достал до бедра. Однако сделали беглеца на совесть – массивный, крепкий, добротный, поперек себя шире, а руки и ноги двигаются в сочленениях свободно, без скрежета и скрипа.

Высеченное из гранитных глыб тело, казалось, могло бы служить вечно… ну, то есть в теории. На практике-то в Уре не стоит доверять чему бы то ни было, что претендует на категорию «вечного». Уж больно велика вероятность оказаться в дураках.

Здешние улицы вобрали в себя слишком много хаоса, чтобы хранить постоянство.

Вот и «вечный» каменный слуга не оправдал ни вложений своего хозяина, ни чаяний мастера-изготовителя. Собранный из обтесанных гранитных блоков, умело сочлененных стальными шарнирами, он предназначался для тяжелой и созидательной работы: перетаскивать грузы, поднимать тяжести, дробить камень, прокладывать просеки… а вместо этого теперь сеял разруху и ужас, мчась, не разбирая дороги, по запруженным улицам, давя, круша и уничтожая все на своем пути.

Буммм! Буммм!

Трах!

От легкой двухместной повозки, оставленной запаниковавшими пассажирами, осталась только груда щепы и обломков, взлетевших в воздух, точно от попадания пушечного ядра. Лошадь, стиснутая жердями оглоблей, в отличие от людей не убереглась. Несчастное животное с жалобным ржанием покатилось по земле, суча копытами, и осталось лежать, выгнув шею и безумно вращая большими карими глазами; крепкий позвоночник треснул, как былинка.

Не всякая горная лавина могла натворить столько бед. Потому что у лавины нет ног, чтобы преодолевать подъемы и вписываться в повороты, и нет пары огромных трехпалых ручищ, которые непрерывно месят воздух перед собой, на ходу хватая все, что только окажется в зоне досягаемости, и перемалывая в труху. На стенах домов, мимо которых пробегал взбесившийся гигант, оседала багряная морось – кому-то из праздно шатавшихся по улице горожан не удалось увернуться от загребущих гранитных лап. Гулко бухающие по мостовой ступни казались обутыми в сапоги темной кожи: руки только ломали тела – в кровавый фарш их превращали тумбообразные каменные ноги.

Голем гнал перед собой обезумевшую толпу, подобно тому, как пастушья собака гонит овечью отару. Поддавшись страху, люди теряли голову, вместо того чтобы отбегать к краю улицы, сигать в канавы и прижиматься к стенам домов, они тупо и слепо бежали впереди каменного чудища, оглашая воздух воплями ужаса. Тех, кому не повезло, кто оступился и упал, ожидала поистине кошмарная участь – ударившееся в панику человеческое стадо знало не больше милосердия, чем преследующий его бездумный и бездушный гранитный истукан, оживленный силой магии. Упавших затаптывали без оглядки на пол, возраст и титул. А если кому и удавалось выжить под градом ударов, достающихся от деревянных башмаков, замшевых туфель, кожаных сапог и подбитых гвоздями ботинок, шансов спастись все одно не оставалось. Взбесившийся голем мчал через город, точно направляемый злой волей тайфун, методично истребляя на своем пути все: что живое, что неживое.

Буммм! Буммм!

Созданий, подобных этому, принято именовать магиоматисами,

что означает «магически обработанный материал». В народе, впрочем, мудреное слово сокращалось до простого «магимат». Когда-то считалось, что изобретение магиматов и постановка их на службу человеку – одно из величайших достижений смертных. Сейчас восторги поутихли, все как-то попривыкли.

В других городах, может, подобное и в новинку, но в Уре занятия волшбой давно перестали казаться чем-то сакральным, доступным лишь единицам мудрецов с окладистыми бородами, островерхими шляпами и сварливым характером. В Блистательном и Проклятом магическая обработка шла с размахом. Дело было поставлено, так сказать, на промышленную основу.

Пусть поддержание жизни в каменном истукане обходится недешево и требует регулярного надзора со стороны опытного мага, все равно его полезные возможности многократно превышают возможности целой оравы простых смертных. Сколько докеров нужно, чтобы переместить груз из трюма крупного торгового корабля в пакгаузы? Три десятка? Пять? Тот же голем управится в одиночку – только успевай подавать.

Полезное изобретение…

Жаль только, магия – штука решительно ненадежная. Нарушая законы природы, она и самой себе неверна, посему если и есть в мире нечто, способное выйти из-под контроля в самый неподходящий момент, так это чары. Кто сейчас скажет, какие магические пассы и команды вывели из себя вот этого каменного здоровяка, одномоментно превратив исполнительный и полезный инструмент в машину для убийства?

Кр-р-ровь и пепел!

Я на ходу перескочил через ошметок плоти, который, побывав под ногами голема, утратил всякое подобие человеческого облика. Осколки костей прорвали плоть в нескольких местах и белели на красном кусками сахара. Грубо оструганный деревянный брус – балка, минуту назад выдранная мной из «скелета» строящегося дома, – при этом подпрыгнул на плече, весьма ощутимо врезавшись углом в основание шеи. Я почувствовал жгучий укус боли, под воротом тут же стало горячо и влажно. Похоже, острый отщеп, оставленный топором нерадивого плотника – чтоб его! – разрезал кожу не хуже бритвы.

Чертыхаясь сквозь зубы и обливаясь потом, я поудобнее перехватил балку и прибавил ходу.

Прямо скажу, гнаться с бревном на плече за взбесившимся каменным истуканом, чьи шажищи чуть ли не вдвое шире твоих, – то еще удовольствие. Опять же, случись догнать – радости будет мало: рискуешь познакомиться поближе с ногами, которые эти шаги отмеривают.

И тем не менее я продолжал тяжело топать за чудовищем, пыхтя, точно лось, ломящийся через густой ельник. Несмотря на холодную погоду, пот лил ручьями, заливая глаза, а занятые брусом руки не позволяли не то что утереть его – хотя бы придержать шпагу, которая болталась на перевязи, колотя по ногам и норовя в них запутаться. Хорошо хоть, не рассчитывая в этот день на неприятности, я не стал надевать нагрудник из кожи буйвола, что шло вразрез с моими всегдашними привычками. Проку бы сейчас от него…

Черт, в моих планах всего-то было добраться до кофейни «У сантагийца», что на Оттон-Тизис, чтобы посидеть там за чашкой доброго кофе с Иоганном Ренодо, редактором газетного листка с пафосным названием «Хроники наиболее примечательных событий и известий Ура, Блистательного и Проклятого, а также окрестностей и прочих государств». Кто ж знал, что придется поработать?

В Блистательном и Проклятом всегда так – только позволь себе расслабиться, как неприятности тут же выскочат из-за угла целым скопом, собьют тебя с ног и наваляют по самое не могу. Впрочем, что прибедняться? Неприятности-то сейчас не у меня… я просто не пожелал уступить им право грохотать каменной поступью по улицам города.