Слотеры. Песнь крови
Шрифт:
Моего города.
Так мы в итоге и бежали.
Впереди орала толпа и тяжело бухали каменные ноги, из окон окрестных домов высовывались и визжали от страха (чувствуя себя при этом в полной безопасности) женщины и дети, позади угасали стоны и крики боли тех, кого голем сломал, но не убил на месте. В гулкой поступи магимата жуткой казалась не скорость – каменный великан весил слишком много, чтобы нестись вприпрыжку (он бы просто рассыпался) – страх наводила неотвратимость, звучавшая в размеренных ударах гранитных подошв о брусчатку мостовой. Казалось,
Ничто и никто не мог бы встать у него на пути, чтобы остановить или хотя бы задержать.
Может, так оно и есть. Только я, к примеру, и не собирался вставать на пути. Иные неприятности проще остановить, хорошенько долбанув по ним с тыла. Или дав умелую подножку.
Тратя остатки дыхания, я все-таки догнал великана и пристроился сбоку. А дальше все было быстро: прежде чем дьявольское создание успело отреагировать на мое присутствие, я рывком сбросил с плеча балку, перехватил ее поперек, будто громадную пику, и, примерившись, ловко сунул меж толстых, забрызганных кровью ножищ голема.
Дерево мерзко хрустнуло-застонало, рванулось в руках. Я ощутил мощнейший толчок в грудь и отлетел в сторону, с трудом удержавшись на ногах. В глазах на миг потемнело, дыхание на мгновение сбилось, но дело было сделано! Запнувшийся голем покачнулся, завалился вперед и набок и принялся рушиться на мостовую – медленно, с величественностью монумента низвергаемого самодержца.
Мгновение, другое, третье.
Тудумм!
Упал наконец.
Упал неловко, неуклюже раскинув корявые руки. Голова гиганта беспокойно ворочалась из стороны в сторону, ноги молотили по брусчатке, вбивая булыжники под прихваченную морозцем землю. Треснувшая посередине балка-подножка катилась по мостовой, подпрыгивая, точно пустой бамбуковый стебель.
Без управления колдуна-аниматора голем не мог быстро принимать решения, позволяющие выйти из затруднительного положения, и более всего напоминал теперь исполинского жука, перевернутого на спину. Только и оставалось бессильно размахивать лапами.
Спасенная толпа, не смея оглянуться, продолжала бежать по улице, оглашая ее криками, все так же сбивая друг друга и топча ногами. Времени успокаивать народ у меня не имелось: даже самый бестолковый жук рано или поздно изловчится да перевернется.
Подскочив к поверженному великану, я подобрал уже сослужившую добрую службу балку, раскачал на руках и с размаху саданул в каменную голову. Дерево загудело, и этот гул болезненно отдался в ободранных руках. Голова голема дернулась в сторону, но собирал магимата знатный мастер – даже после страшного удара, усиленного тяжестью почти четырехсот фунтов мышц и свирепости, она усидела на стальном шарнире.
Отойдя на пару шагов, я с наскока нанес еще один удар, орудуя балкой уже как тараном. На этот раз вышло чуть лучше. Каменная голова приняла неестественное положение по отношению к телу, ее заклинило, отчего она лишилась возможности вращаться… и все равно усидела на своем месте.
Черт! Одной мускульной силы – даже моей – здесь явно недоставало. Чтобы разнести огромного человека, сработанного из
Стоп!
Пороха?
Отбросив балку, я запрыгнул на спину гиганту и замахал руками, удерживая равновесие. Голем беспокойно заворочался. Левую руку магимата при падении выбило из стального «сустава», она толком уже не работала, но правой он сумел опереться о мостовую и теперь неотвратимо поднимался, ничуть не ощущая моего веса на своей туше. С трудом удерживаясь на спине чудища, я сорвал с пояса пороховой рог, покрытый тонкой серебряной резьбой, воткнул его острым концом в щель, образовавшуюся между покореженной головой и гранитным торсом, и ударом кулака загнал поглубже.
В наше время мало кто таскает с собой пороховницы. После того как умники из числа вояк придумали делать патроны, заворачивая пули в клочок бумаги с заранее отмеренным количеством пороха, в этом просто отпала необходимость. Я тоже предпочитал готовые патроны, но с рогом не расстался – это был подарок красивой женщины, к которому привязаны приятные воспоминания.
Теперь же их предстояло разнести в клочья.
Голем подобрал под себя ногу, затем вторую. Еще немного – и он восстанет, подобно низвергнутому титану: набравшийся сил и горящий желанием воздать врагам по делам их.
Сковырнув крышку рога, я с силой оттолкнулся каблуками от бугристой спины и отскочил в сторону. Тоненькая струйка черного пороха потекла по грубо обтесанному камню. Еще пара мгновений – и великан окажется на ногах, после чего большая часть «огненного зелья» высыплется и мой план пойдет прахом…
Я торопливо отступил на шаг, вытянул из ножен шпагу и, коротко размахнувшись, швырнул ее в магимата. Клинок ударил плашмя – сталь звонко лязгнула по камню, высекая сноп искр. Шанс на то, что хоть одна из них найдет пороховую песчинку и воспламенит ее, был не особо велик, но выбирать-то не приходилось.
Взрыв рявкнул неожиданно громко. Каменное крошево секануло щеку, точно мелкая шрапнель.
Когда дым рассеялся, я обнаружил, что вытесанный из камня великан стоит, полусогнувшись, продолжая опираться правой рукой о мостовую. Взрыв почти полуфунта пороха так и не сорвал голову с плеч (часть его силы просто ушла в сторону), однако практически выбил из нее стальной костыль, соединявший с корпусом. Подобие жизни оставило голема, окончательно превратив в безобразное каменное изваяние.
Приблизившись, я обмотал руки плащом, чтобы не обжечь и не поранить пальцы, ухватился за края здоровенного булыжника с потухшими наконец глазами-кристаллами и мощным рывком оторвал голову напрочь.
Внутри голема что-то кракнуло, он содрогнулся в последний раз и застыл – теперь уже точно навсегда.
Уф…
Я поглядел на мертвый камень в своих руках. А хорош трофей-то. Такой не стыдно и над камином повесить – никто другой точно не похвастает.
Напряжение медленно покидало тело, мышцы наливались тягучей усталостью. Я провел рукой по лбу, утирая пот и растирая грязь, бросил голову на мостовую и тяжело опустился на каменный остов сокрушенного гиганта.
Неплохо все же получилось.