Слова II. Духовное пробуждение
Шрифт:
Духовная искренность отличается любовью
Плохи нынче дела мира, потому что все говорят истины "великие", однако не соответствующие действительности. Сладкие слова и великие истины имеют цену тогда, когда исходят из правдивых уст. Они находят почву только в людях, имеющих доброе произволение и чистый ум.
— Геронда, искренность бывает мирская и духовная?
— Да, конечно. В мирской искренности присутствует нерассудительность.
— Это когда человек говорит и к месту, и нет?
— Не только это. Истина есть истина, но если ты скажешь истину без рассуждения, это уже не истина. Например, то, что у некоего человека не все в порядке с головой — истина. Но если ты стремишься высказать эту истину, то пользы это не приносит. Другой говорит: "Для того, чтобы быть искренним, пойду на площадь и согрешу там перед всем народом". Это не
Истина, используемая без рассуждения, может совершить преступление. Некоторые совершают преступление, действуя во имя истины. Тот, кто имеет искренность без рассуждения, может сделать двойное зло: сперва себе, а потом другим. Потому что в такой искренности нет сострадания. Тот, кто хочет быть по-настоящему искренним, пусть начнет с того, чтобы быть искренним прежде всего с самим собой, потому что духовная искренность начинается с этого. Если кто-то неискренен с самим собой, то он обделяет только себя и издевается только над самим собой. Но, ведя себя неискренно по отношению к другим, он смертно согрешает, потому что издевается над другими.
— Геронда, а можно ли быть таким от простоты?
— Какая еще простота! Где ты видела в таком человеке простоту! Если это ребенок, то у него будет простота. Если это святой, у него будет простота. Если же так ведет себя взрослый и не умственно отсталый, то это диавол!
— А что он чувствует?
— Сущий ад. Одно искушение сменяется другим. Искушения без остановки.
— Однако, Геронда, не следует ли вести себя с прямотой?
— Прямота в том виде, как [понимают и] используют ее многие, имеет в себе дух законнический. Говорят "Я человек прямой, "проповедую на кровех"" [60] , — и выставляют других на посмешище. Но в конце концов посмешищем становятся они сами.
60
См.: Лк. 12, 3.
"Буква закона убивает" [61]
Как-то раз я спросил одного человека: "Кто ты? Воин Христов или воин лукавого? Знаешь ли ты, что у лукавого тоже есть воины?" Христианин не должен быть фанатиком, ему надо иметь любовь ко всем людям. Кто без рассуждения кидается словами, пусть даже и правильными, тот делает зло. Был я знаком с одним писателем. Человек он был очень благочестивый, однако с людьми мирскими говорил языком грубым, доходившим до глубины души и сотрясавшим их. Однажды он говорит мне: "На одном собрании я сказал одной госпоже то-то и то-то". Однако он сказал ей это так, что искалечил ее. Он оскорбил ее перед всеми. "Слушай, — сказал я ему, — ты бросаешь людям золотые венцы с алмазами, однако, швыряя их таким образом, ты проламываешь головы, и не только слабенькие, но и крепкие". Давайте не будем "по-христиански" [в кавычках] побивать людей камнями. Кто перед другими обличает согрешившего или с пристрастием говорит о каком-то человеке, тот движим духом не Божиим, но иным. Церковь действует посредством любви, а не так, как законники. Церковь смотрит на все с долготерпением и стремится помочь каждому, чтобы он ни натворил, каким бы грешником ни был.
61
Ср.: 2 Кор. 3, 6.
Я вижу, что некоторым свойственна странная логика. Их благоговение — это хорошо, их расположение к добру — это тоже хорошо, но необходимо еще духовное рассуждение и широта, чтобы спутницей благоговения не стало узколобие, чтобы голова не стала такой твердой и упрямой, что хоть кол на ней теши. Вся основа в том, чтобы иметь духовное состояние, для того чтобы в человеке было духовное рассуждение. Иначе он стоит на "букве закона", а "буква закона убивает". Тот, у кого есть смирение, никогда не строит из себя учителя, он выслушивает [другого], а когда спросят его мнение, говорит смиренно. Он никогда не скажет "я", но "помысл говорит мне" и "отцы сказали". То есть он говорит, как ученик. Тот, кто считает, что он способен исправлять других, имеет много эгоизма.
— Геронда, когда кто-то, начиная что-то делать, имеет доброе расположение, но [затем] уклоняется в крайности, то значит ли это, что у него не хватает рассуждения?
— В этом его действии есть эгоизм. И такой человек, не зная себя самого, не понимает этого, потому и бросается в крайности. Часто некоторые начинают с благоговения, и до чего только не доходят потом! Как, например, иконобожники и иконоборцы. И одно крайность, и другое крайность. Одни дошли до того, что скребли икону Христа и, для того чтобы "улучшить" Божественное Причащение, сыпали эту пыль в Святую Чашу! Другие жгли иконы, топтали их... Поэтому Церковь и была вынуждена поместить иконы высоко, а когда раздор утих, она опустила их вниз, чтобы мы поклонялись им и воздавали честь тем, кто на них изображен.
Что бы ни делал человек, он должен делать это ради Бога
— Геронда, мной обычно двигает боязнь огорчить других или пасть в их глазах; о том, чтобы не огорчить Бога, я не думаю. Как умножается страх Божий?
— Бодрствование необходимо. Что бы ни делал человек, он должен делать это ради Бога. Мы забываем Бога, и потом подключается помысл, что мы делаем что-то важное. Подключается и человекоугодие, и мы стараемся не пасть в глазах людей. Если кто-то действует с мыслью, что Бог видит его, наблюдает за ним, то надежно все, что бы он ни делал. В противном случае, делая что-то для того, чтобы показаться людям хорошим, он все теряет, все растрачивает впустую. Человек должен вопрошать себя о каждом своем действии: "Хорошо, пусть мне нравится то, что я делаю, но нравится ли это Богу?" И рассматривать, угодно ли это Богу. Если он забывает делать это, то забывает потом и Бога. Поэтому раньше и говорили "Бога ради" или "ах, он безбожник, Бога не боится". Или говорили: "если Бог хочет", "коли Бог даст". Старые люди ощущали присутствие Бога везде, они всегда имели перед собой Бога и были внимательны. Они переживали то состояние, о котором говорится в Псалме: "Предзрех Господа предо мною выну... да не подвижуся" [62] . Они потому и [не срывались], пребывали устойчивы. А сейчас видишь, как потихоньку входит в моду европейский типикон и многие ведут себя хорошо только из-за мирской воспитанности. Что бы человек ни делал, он должен делать это чисто для Христа, осознавая, что Христос видит его, наблюдает за ним. Внутри не должно быть человеческого начала. Сердцевиной каждого движения человека должен быть Христос. Если мы делаем что-то с целью понравиться людям, то это не приносит нам никакой пользы. Требуется многое внимание. Необходимо постоянно испытывать, что за причины побуждают нас к действиям? Как только я осознаю, что побуждаюсь к чему-то человекоугодием, я должен его немедленно бить, потому что, если я хочу сделать что-то доброе и при этом подмешивается человекоугодие — э, тогда я черпаю из колодца воду дырявым ведром.
62
См.: Пс. 15, 8.
Большинство искушений часто создает наше "я", когда, взаимодействуя с другими людьми, мы имеем внутри себя самость, то есть когда нами двигает личный расчет, когда мы хотим превознести самих себя и добиваемся своего личного удовлетворения. На небо восходят не мирским подъемом, но духовным спуском. Тот, кто идет низко, всегда идет уверенно и никогда не падает. Поэтому будем, сколько возможно, выпалывать из себя мирское выпячивание и мирскую удачливость, иже есть неудачливость духовная. Будем гнушаться скрытым и явным эгоизмом и человекоугодием, чтобы искренне возлюбить Христа. Наша эпоха отличается не тишиной, но сенсационностью, пустой шумихой. А духовная жизнь негромка. Будет хорошо, если мы станем делать то, что нам по силам, как следует негромко, не преследуя те цели, которые превышают меру наших возможностей, ибо иначе дело пойдет в ущерб нашей душе и телу, а часто и в ущерб Церкви.
В истинном благоугождении ближнему [всегда] заключается и благоугождение Христу. Вот на что нужно обратить внимание: как сделать благоугождение ближнему чистым, то есть как удалить из него человекоугодие для того, чтобы и это человеческое приношение (то есть благоугождение ближнему) пошло ко Христу. Если кто-то старается якобы по-православному упорядочить церковные проблемы, а подлинная цель его в том, чтобы получше "упорядочиться" самому — то есть он имеет в виду свою личную выгоду — то как такой человек благословится Богом? Надо, насколько возможно, сделать свою жизнь такой, чтобы сблизиться с Богом. Надо всегда обличать себя и стараться исполнять Божию волю. Исполняя Божию волю, человек состоит с Богом в родстве и тогда, не прося у Бога, он принимает, непрерывно берет воду из родника.