Слова
Шрифт:
Я по обыкновенности живу,
И слышу звук невыносимый:
Сосед сверлит,
На улице гребут –
Устал…
Ремонт невыносимый,
Что дрелью сверлит голову
Годами!
И я б наверх пошёл
И стрельнул в голову,
Крича словами:
Товарищ.
Звук.
Закрой!
Что сквозь щели слышно,
Промокшие от влажности сырой,
Прокуренной многоэтажки –
Век приличный!
Смотришь в квартиры
Кто
Ещё
живой!!!?
…
А не поймешь,
Зайду я дважды,
И окроплю пространство тишиной.
Романтика, луна, сидим
Балкон.
Романтика, луна – сидим.
Рука к руке; ладони – держим.
Дыханье, ветер, чувства – мы одни.
Миг, мысли, страсти, запах – вечность!
«Целуй»
Мои колени, звёзды – нежность!
Твои уста, дыханье, взгляд твой – звук!
Мы тишина, ночные волны – ветер,
Двумя телами наполняющий сосуд.
А в аду лишь чёрно-белый шум и мечты о крыльях
Посмотри в мои глаза.
Ты не видишь, что тьма там?
Рвётся из кожи,
Бьётся набатом,
Просит пощады,
Уберечь от людских взглядов;
Души их слабы,
Речи их лживы,
Высокомерия ради
Их жизни носимы…
Взгляд их опасен,
Кровав
И насмешлив,
Как к счету один – становится вежлив;
В людях нету силы
Лишь зверство гормонов,
Прощеньем гонимы
Библейский законов;
Живут словно стая
И думают живы:
Мы люди из рая,
Но к аду гонимы…
Стоим в чернозёме –
Да крыльев в нас нету.
Копаем под землю;
Скупаем билеты.
Живем под землей мы,
В вагоны одеты,
Мечтая о крыльях,
Мы рыскаем в недрах.
Освоив лопату,
О свете забыли;
Темны души лампы, -
Мы не заплатили.
Накинув очки
и замазав их краской;
Две в уши затычки –
Чёрно – белый шум в массы.
Не тянемся к небу,
Во тьму мы уплыли.
О рае забыли –
Мы адом влечимы.
Музыка и голуби
Поигрывая на виолончели в глухом городе,
Музыкант каждый день разрывал своими движениями пространство,
Отправляя по воздуху ноты.
Единственные, кого он собирал вокруг, так это голубей,
Которых сутками напролет, хлебом и надежной на что-то лучшее,
прикармливала местная сумасшедшая.
Давала она надежду и музыканту,
Что на бесплатную еду и мечты, отвлечётся хоть пару человек.
Но он не понимал, что любовь к сложному и прекрасному сродни получению
удовольствия от беззаботной жизни:
Когда, чтобы растрачивать на голубей хлеб,
Тебе не ненужно иметь справку.
Вечером город собирался спать,
А в центре, у памятника свободы,
Так и сидел музыкант и местная сумасшедшая.
Один верил в то, что она там не только ради голубей;
а вторая, считала, что птицам полезна классическая музыка.
Игра без правил
Я, человек,
я верю что сегодня могу быть таким,
а завтра другим,
а вчера я совсем был третьим;
и почему я должен прилипать к одному (?)
– я совсем не пойму,
если вам так привычнее видеть:
предавая себя,
мы теряем года,
что единожды дали;
ведь всё это игра
не поймём никогда
кем те правила данны.
И я завтра проснусь,
другим лицом улыбнусь
ко вчерашнему миру.
Станет завтра – вчера,
а сегодня – тогда,
каждый день партия,
что на шахматах жизни.
Не по душе завтра Я?
– оставь в сердце вчера
и иди с ним по жизни.
Просто помни всегда, –
жизнь вся эта игра,
нету правил в ней, –
свыкнись.
Диссонанс
Я ходил на работу часто,
что ещё больше раздражало начальницу;
стоило мне открыть рот и её день начинал портиться.
Не сказать, что я получал от этого удовольствие, –
я просто не мог жить по-другому:
просто её понимание жизни
не совпадало с биением моего сердца.
А по негласному закону природы:
любой диссонанс ведёт к разрушению.
И в этом нет ничего противоестественного:
я продолжаю жить дальше,
а она,
возможно опять в поисках близких себе частот.
Почему зрачки сужаются
Последнее время смотрю на себя в зеркало и зрачки сужаются:
то ли мне надо пить больше кофе,
то ли у меня редкое заболевание глаз,
или просто надо быть реалистом, и признаться в ненависти к самому себе.
Диагноз неизвестен
Мне тяжело,
но я парадоксально от этого счастлив.
Мне больно,
но именно это и даёт мне испытывать радость.
Может быть я болен
и мне надо к врачу?
Или я просто извращенец,
которому следует найти единомышленников?
Californication
Я живу под мотивы Californication,
Наполнен мечтою и лёгкостью жизни неспешной.
Деньги и слава полезны – не спорю,