Слово павшего
Шрифт:
Медленно выпрямившись, я узрела очередного бородача, на сей раз рыжего, но тоже – выше меня головы на три. Правда, лица разглядеть не смогла, зато каким-то своим шестым чувством угадала, что и с ним тоже – раньше встречалась и вроде даже имя еще помню…
Правда, пока я вспоминала, а подозрительный гражданин – настороженно таращился на меня, неожиданно вовремя проснулась Яти и, сориентировавшись, сразу поинтересовалась:
– Касс-си, ты что, только что приехала?! А ведь Порфирий тебя предупреждал по-хорошему!.. Мое почтение, С-савелий. Познакомьс-ся с-с нашей с-спас-сительницей. Извини, нас-с задержали
Подумаешь… А нечего было меня ни свет, ни заря поднимать, сами виноваты. Быстро скорчив ей рожицу, я отвернулась, приподняв бровь, вопросительно посмотрела на бородача и, к своему облегчению, получила в ответ виноватый взгляд.
Дошло до них.
Неужели.
ГЛАВА 5
– Итальянские туристы – экспансивная нация. Первый день в Москве, устали с дороги.
– Да они же здесь все разгромили!..
– Ну почему же все! Кое-что осталось.
– Ты уж не серчай, спасительница, – в который раз извинялся передо мной Савелий. – Не признали сразу. Опасное у нас время сейчас, смутное, своим-то не всегда доверяем, а уж приезжим и чужакам – тем более…
– Да ладно вам, – вяло отмахнулась я, разомлев в тепле и заметно подобрев. – С кем не бывает. Только о ловушках-молниях могли бы предупредить Порфирия, чтобы он мне передал!
– Так мы ж вечор тебя ждали, – оправдывался мой собеседник. – Вечор бы разглядели и тебя, и посланницу, а ночью ж не видно ни черта, да и супостаты всякие бродят, не спросясь… Да и больно похожа ты на мертвяка на одного, – добавил он и хмуро подергал свой длинный рыжий ус.
Я подавилась чаем, закашлялась и сдавленно просипела:
– Да что вы говорите?..
– И верно, похожа, – подтвердил и младший брат Савелия, носящий забавное имя Пантелеймон.
Прокашлявшись, я с опаской покосилась на братьев, небезосновательно подозревая обоих в розыгрыше, но – зря. На меня невинно смотрели две пары кристально чистых, честных голубых глаз. Не-е-е, не врут. Но… тогда что бы это значило?
– На какого еще мертвяка? – прищурилась я.
– Да бродил здесь один пару дней назад, – охотно рассказал Савелий. – Бледный как смерть, убогий…
Все на людей странно косился, не заговаривал ни с кем. Чужак, оно и видно. И силы – немерено. Всей деревней его едва скрутили да на дубе повесили, пущай отдохнет да подумает, как к нам соваться!
Так я и знала! Зябко поведя плечами, я плотнее закуталась в безразмерную рубаху, которую мне великодушно одолжил Пантелеймон взамен моей испачканной. Думать о чужих проблемах посреди ночи, когда завтра опять в дорогу, неохота, но пришлось…
Я озабоченно похрустела соленым огурцом, посмотрела в окно и заметила:
– Ошибочка вышла, ребята. Тот товарищ на дубе – не зомби.
– Не мертвяк?! – возмутился Савелий. – Как! это – не мертвяк?!
– Не может быть! – вторил ему брат.
– Может, может. – Я неуклюже подобрала деревянной ложкой остатки жареной картошки и с сожалением отодвинула опустевшую плошку. – Мне Порфирий четко сказал: зомби магией не владеют и в принципе владеть не могут. Так? Так. А от вашего пресловутого мертвяка пахло магией.
Мои собеседники обменялись недоуменными взглядами и, нахмурившись, опять воззрились на меня. Я вздохнула:
– В мире, откуда я пришла, есть одно очень хорошее выражение: мы все не те, кем кажемся. И если от человека пахнет алкоголем, это вовсе не значит, что он – законченный алкоголик. Может быть, он его продает. Понимаете? И если человек странно ведет себя и кажется чужаком – это вовсе не значит, что он зомби. Не знаю, откуда и зачем этот парень к вам пришел, но он точно не был тем, за кого вы его приняли. У меня дар – чувствовать запах магии.
Повисло тягостное напряжение. Братья встревоженно переглядывались и перешептывались, а я – усиленно подъедала все, до чего добиралась. Хозяева терема расстарались на славу и мало того что на ночь глядя не поленились мне баню затопить, так еще и накормили до отвала. Я живо смела двойную порцию жареной картошки, щедро выставленные на стол соленья, выпила полсамовара чая и теперь нервно поглядывала на дверь. Смертельно хотелось курить, но раз у местных жителей эта вредная привычка распространения не получила, мне неудобно было дымить в доме при людях, а во двор выбраться пока не получалось: народ наперебой уверял меня, как там опасно, и постоянно отвлекал левыми разговорами. Но я все же рискнула.
Пока мои собеседники о чем-то яро спорили, я тихонько вытащила из пачки сигарету (н-да, если я в ближайшие два-три дня мир не спасу – спасать придется меня, потому как без своей отравы и дня прожить не могу) и намылилась незаметно смыться на крыльцо.
Зря старалась. И тем более – незаметно, – так меня и отпустили… Хотя лично я не вижу ничего опасного и криминального в том, чтобы выйти покурить перед сном и заодно помечтать о несбыточном, разглядывая чужие созвездия. Однако ж оба брата-акробата уперлись как бараны и прямо-таки упрашивали меня не выходить из дома лишний раз. А «надо» – мол, и за ширмой справить легко…
– Можно подумать, если зомби решат вломиться в ваш дом, он вас защитит, – фыркнула я. – Или защитит?
– Само собой, – важно кивнул Савелий. – Наш дом – наша крепость, и магией он особой наделен. Войти в него чужаку, не пожелав «мира», невозможно, а пожелав, невозможно причинить нам вред. Только потому мертвяки нас еще отсюдова и не выжили. Правда, магия дома жива, пока его хозяин жив…
– Вон оно что… – Плюнув на правила приличия, я закурила в комнате, нахально используя опустевшую чайную чашку вместо пепельницы. – А почему же вы, волшебники, сами не можете справиться с шайкой покойников, если они даже магией не владеют? Зачем вам я, то бишь спаситель?
Братья переглянулись, а я про себя подумала, что, в жизни бы их за родных братьев не приняла. Савелий – высоченный, с ярко-рыжей шевелюрой и добродушной улыбкой. О подобных личностях говорят: в доску свой парень. Пантелеймон же – росту на удивление невысокого (по местным меркам), на голову ниже брата, светловолосый, застенчивый, молчаливый, лишний раз и слова не скажет, зато наблюдательности у него – хоть отбавляй. Только цвет глаз похожий, но не их выражение: у старшего брата – простодушное и рассеянное, у младшего – проницательное.