Словом по холсту
Шрифт:
Только в последнее время это случалось все реже и реже.
С годами кресло научилось угадывать душевное состояние хозяина лишь от того, как он в него садился. Моментально, с первого прикосновения. Оно, конечно, ничем не могло помочь этому сильному мужчине, но в дни, когда у того что-то не клеилось, кресло старалось стать максимально мягким и удобным, просто распахиваясь ему навстречу. И не было в мире существа более преданного. Оно одно всегда верило в гениальность творческих экспериментов хозяина, понимало все его терзания и знало, что когда-нибудь наступит светлый день, и хозяин поймет – истинно только то, что есть в их союзе.
И вот он наступил. В шестьдесят
Целый день кресло ждало своего хозяина, желая поделиться с ним радостью нового открытия.
Вот и его шаги… Беспокойный скрип паркета… Шелест упаковочной бумаги…
За окном серебрился майский вечер. Кресло замирало в предвкушении. С радостью отмечая, что все-таки вытеснило из жизни хозяина все лишнее, оно погружалось в грезы… Сегодня они вновь станут Единым, как это было изначально. Ведь хозяину нужно только оно! Унес же он куда-то даже маленький круглый столик, что всегда ревниво косился на кресло солидной стопкой исписанных листов. Теперь и трубка и кофе будут дымиться где-то там, далеко. Отдельно от НИХ…
Хозяин еще раз окинул взглядом комнату, надел на холеные руки белоснежные перчатки, перекинул через руку плащ и вышел.
Старое черное кресло презентовали дому престарелых.
НАВСТРЕЧУ СОЛНЦУ
Ганжа: «Гражданин начальник, не
мешайте приводить планету в порядок!»
из к/ф «Большая перемена»
На самом краю усеянного огромными алыми маками поля поднимается огромное теплое солнце. Но, кажется, совсем рядом. Оно восходит, не торопясь: а зачем? Ведь то, чему суждено случиться – произойдет: на землю упадут первые лучи, день начнется. Все будет как всегда!
И совершенно иначе!
Потому что начался новый день.
Он будет не такой, каким станет завтра, иным, нежели был вчера.
Просто потому, что не бывает двух одинаковых дней. Вообще. Как не бывает двух одинаковых людей.
Она об этом знает. И идет по огромному полю, усыпанному крупными маками, свободной походкой обычной богини. Зеленая сочная трава ласкает босые ноги статной молодой женщины, васильки, распахиваясь навстречу утру, вливаются цветом в нежную синеву глаз, ромашки раскрывая лепестки, соединяются с золотом волос ярко-желтой сердцевиной. Она идет, окунаясь в свежесть утренней росы, приправленную ароматом полевых трав, и летний ветер игриво резвится её локонами, а на плечи садятся карамельные бабочки.
Женщина простирает руки навстречу ясной безбрежности вселенной, сдобренной пушистыми космами облаков и ей кажется, стоит лишь приподняться на цыпочки, как она взлетит над этим полем, над этим миром. Воспарит, рассекая прохладный утренний воздух наравне со стрижами и ласточками. Она преисполняется ликованием и любовью ко всему, что охватывает взгляд. Это все её! И горы, белыми шапками сверкающие вдали, и звенящая утренняя чистота, и весь мир, такой великолепный, что захватывает
Навстречу ей несется темная туча мошкары, и женщина вдруг оказывается в самой середине её. Тепло улыбнувшись, нежным взмахом ладони она отводит от лица особо приставучих мошек и продолжает путь.
Ох, какими же огромными и страшными казались ей эти малыши в детстве! Назойливая мелюзга! Для чего только Всевышний придумал этих жалящих, заражающих, надоедливых существ, – думалось ей тогда. Почему в гармонии мироздания наряду с великолепием гор, силой моря, тишиной полей существуют эти никчемные создания? Она жутко их тогда боялась и отчаянно боролась. Ей сдавалось – стоит только истребить всех мошек, и прогулка по полю станет совсем безопасной. Тогда уж никто не сможет так бессовестно заволакивать ей солнце. Каждую букашку девочка готова была загрызть поодиночке, прихлопнуть тапком, отравить, но их было так много, что она могла только отчаянно реветь, столкнувшись с роем. Иногда она наотрез отказывалась выходить в поле, понимая, что эти кусучие существа вновь отравят утренний променад, а, заодно, жизнь всему человечеству. «Ну, зачем же вас при!-ду!-ма!-ли?» – кричала она, со злостью размахивая маленькими ладошками, когда все-таки выходила (ведь иначе было нельзя). Только чем яростнее она отмахивалась, тем сильнее и активнее становился рой. Ну, что с ним было делать?
«Гадкие, вредные, противные! Вы мне всю жизнь портите! Шла бы я себе спокойно, делала свое дело и радовалась жизни! А вы!.. Вредины!» Став постарше, она уже не махала кулачками, а только отчаянно мотала головой, попутно оттирая набегающие порой слезы. И всё-таки шла. А как иначе? Ведь поле нуждалось в ней и её любви.
Понятно, что с ее ребяческим, отроческим восприятием мира, она и не могла реагировать на рой иначе, но, годы спустя, оказалось, что эти детские терзания не были лишены смысла. На том этапе ей необходимо было сражаться с мошками, чтобы осознать истину – все в мире (даже приносящее боль) создано с бесконечной любовью к ней. Ничто не вершится без промысла Божьего. И главное не то, что происходит, а то, как ты к этому относишься.
Сейчас, в блаженной неге ступая по разноцветному ковру земли, она понимает, что темная туча, которая при ближайшем рассмотрении всегда оказывается всего лишь скопищем разрозненной мелюзги, нисколько не мешает ей выполнять её дело. Этот рой, темным пятном пролетающий над головой, не в силах разрушить ее упоение величественной красотой. Женщина ведет с ним тихий неторопкий разговор и от души благодарит за все, чему он ее научил. Благодарит Бога за то, что дает силы не распыляться на свирепство и злобу.
А иногда поет и читает стихи!
Она ненормальная! Вне нормы!
Не втискивая свою огромную душу в рамки лицемерного общества, она идет по огромному полю своей жизни свободной походкой обычной богини, любящей мир. Не только свое бескрайнее поле, но еще и тот мир, где у власти стоят не вполне порой адекватные, но «нормальные» в общем понимании люди. Где те, кто по долгу службы обязаны облегчать боль, позволяют себе усугубить ее откровенным хамством и невниманием, а те, кто уполномочен защищать права такого же, как он человека – опускаются до грубого нарушения этих самых прав. Она не приемлет будничной кривды, привычной для большинства, не приемлет беспричинной злобы и неприкрытого невежества, но не машет кулачками, а пытается понять. Понять и принять то, что послано в ее жизнь. Она осознала – все, приносящее боль, создано Богом для того, чтобы освободить человека от излишнего груза плоти по дороге к своей душе. Чтобы научить Любить.