Сложенный веер. Трилогия
Шрифт:
Стук в окно раздается одновременно со звуками первых взрывов. Лорд Дар-Халем, похожий на призрак огромного птеродактиля, манит ее рукой. За оконной рамой не слышно, что он говорит, но глаза у него как бездонное озеро, а лоб нахмурен. У нее полное дежа-вю под названием «Ночь в посольстве», и Лисс не рассуждает. Сумка, которую обязательно надо взять, когда будешь выбираться в чрезвычайных обстоятельствах, лежит на расстоянии вытянутой руки. Лисс полностью одета. Она не раздевается ночью в посольствах. Поэтому от момента, когда она заметила
Уже взлетая в ужасно неудобном положении в небо, Лисс делает попытку посмотреть назад, однако случайно или намеренно широкие крылья заслоняют ей обзор и спокойный голос над головой произносит: «Только ты. Сид вытащит советника Краснова. Это все, что мы можем сделать. Договор о том, что нас здесь нет и не может быть, действует с полуночи».
Когда они приземляются рядом с темной тушей допотопного звездолета, Лисс внезапно всхлипывает, прижавшись к затянутой в черный кольчужный металл груди, но, взяв в себя в руки, только хрипло шепчет: «Как неприятно… так… по воздуху». Лорд Дар-Халем осторожно отстраняется, смотрит на нее сверху вниз и удовлетворенно хмыкает: «Я же говорил, что не люблю летать».
— А тебе можно сразу после альцедо? На такие расстояния? — Лисс осторожно проводит пальцами по перьям.
— Нельзя, разумеется. Неделю проваляюсь потом с больным позвоночником, проклиная дипломатию, Конфедерацию, Локсию и ее промозглые ночи, — лорд Дар-Халем снимает ее ладонь с крыла, несильно сжимает пальцы. — Не волнуйся. Все будет хорошо.
Аккуратно пристроив руку на грудь владелице, он поворачивается и шагает к звездолету.
— Хьелль, а что случилось? — Лисс за ним приходится чуть ли не бежать.
— Тебе сейчас Сид все расскажет. Если захочет. Я не хочу. Если не захочет, придется обойтись без объяснений. Он должен давно уже быть на корабле с Красновым. При моей нынешней скорости… — Хьелль недовольно мотает головой.
Яркая вспышка бросает их обоих на землю. Взрывной волной несет над головами клочья выдранной травы, ветки, обломки. Еще не поднявшись на ноги и даже не открыв глаза, Лисс знает, что она увидит на месте старика-звездолета. Точнее, чего она не увидит. Поэтому с открыванием глаз она не торопится, осторожно садится, подтягивая руки и ноги, убеждается в их целости, стряхивает вперед свою спутанную шевелюру и остается так — «в домике», ощущая только струйку крови, сбегающую из пореза на щеке. Пока не слышит яростный вопль:
— Сид! Неееееет!
Хьелль стоит на коленях у обугленной воронки, из которой вырываются клубы дыма и столбы шипящих искр. Лисс думает, что надо бы его оттащить, что в звездолете было горючее, причем явно такое же древнее, как и он сам, что может рвануть. И еще она думает, что не знает, как подойти сзади к лучшему мечнику Аккалабатской Империи, у которого скорость реакции на несколько порядков выше, чем у нее, и два меча на перевязи и сумасшедшее отчаяние во всей коленопреклоненной позе с повисшими крыльями.
Она зовет его, раз и два, с безопасного расстояния: «Хьелль! Хьелль! Ради бога…» Говорит какие-то пошлости про «им уже не поможешь». Лорд Дар-Халем не слышит ее. Он уже не кричит. Некрасиво вывернув крылья, он заглядывает в чадящую яму и повторяет растерянно и горько:
— Сид… Нет… Пожалуйста…
Яма издевательски шипит и плюется огнем. Время от времени в ней что-то трещит и взрывается, и от каждого громкого звука серые крылья, расположенные под каким-то нелепым, невыносимым углом, всплескивают… и опадают обратно.
— Святая Лулулла… Сид.
Наконец Лисс осмеливается подобраться поближе. Робко прикоснуться к крылу, погладить по голове. Он не реагирует, только подносит к лицу руку — Лисс видит, что под ногтями земля и травинки — и тыльной стороной размазывает по щекам влажный пепел.
— Ойййй, вы меня оплакиваете? Как трогательно! — если бы у Лисс в руках был скорчер, она бы пальнула по направлению этого насмешливого голоса не задумываясь.
— Я прям даже не ожидал, что тебе так дорог. Заставляешь меня таскать всякую шваль.
Лорд Дар-Эсиль, сбрасывая с себя полубесчувственного Краснова, усаживается рядом с Лисс на краю воронки. Протягивает руку — не как она, смело, хозяйски. Треплет черные волосы. Неожиданно, скосив глаза на нежелательную свидетельницу, зарывается лицом в серые перья. Оттуда сдавленно слышится:
— Ну прости меня, а? Вышла неожиданная задержка. Пришлось пару раз махнуть мечом.
Хьелль каменным голосом спрашивает:
— Ты за то, что опоздал, извиняешься?
До лорд-канцлера, вероятно, доходит, что он сейчас сморозил. Он еще сильнее зарывается Хьеллю в крылья и что-то примирительно, но уже совсем неслышно бубнит оттуда.
— Что делать будем? — спрашивает лорд Дар-Халем.
Лисс любуется. Он уже совершенно спокоен, в черно-серой пепельной боевой раскраске на лице. Подмигивает ей, забавно морща длинный нос, знакомым жестом вытягивает прядь волос из-за уха. «Думать будет», — догадывается Лисс, и ей тоже становится легче дышать.
— К тебе вопрос, — по-прежнему в районе хьелльских лопаток глухо отвечает Сид.
— Вылезай, лорд-канцлер. Задохнешься еще там. Опять оплакивать. Устал я уже, — Хьелль закончил пристраивать прядь волос на носу, заговорщицки смотрит на Лисс и что-то делает крыльями. Из-под них моментально выпрастывается взлохмаченная голова лорд-канцлера.
— Ты мне нос прищемил, — негодующе сообщает он.
Лисс наблюдает всю эту сцену в полном обалдении. Если она не сошла с ума, а она точно не сошла с ума, только что эти двое выволокли ее и Краснова из пренеприятнейших ситуаций, когда ее и Краснова собирались убивать, потом у них под носом разнесло звездолет, на котором они собирались лететь, а один из этих красавцев и подавно должен был уже на борту находиться… Ты мне нос прищемил. Аккалабатские дары во всей своей красе.