Случаи с англичанами
Шрифт:
Когда с некоторым грузом неизбежности на душе и чемоданом он оказался на пирсе и увидел корабль – деревянного красавца с парусами в полнеба, который промчит его до Индии через парочку океанов, – сомнения утратили смысл. Мистер Лепвинг пришел в восторг: начиналось его приключение.
Странствующий чиновник упивался плаванием: летевшими из-под ростра брызгами и пеной, полными ветра парусами, вездесущей синевой небес, радостным стрекотом дельфинов. Ему сказочно повезло – у него на глазах синий кит с мириадами брызг выпрыгнул из воды. Торжественно-медленно, махнув фигурной скобкой хвоста, он скрылся в море, чтобы мычанием заунывных песен нарушать безмолвие глубины.
Предлагаю воспользоваться достоинством литературы и оборвать историю мистера Лепвинга в тот прекрасный момент, пока его сердце скачет, точно счастливая белка среди ветвей, туда-сюда, туда-сюда.
Сюда так и просится мораль. Он отважно путешествует, занимаясь документопроизводством. Образно говоря, журавль сам спустился из поднебесья и сел к нему в руки, полные синиц. Какая же тут мораль? Просто случается – человеку везет так, что удивительно, почему он еще не бежит в казино.
Индия явилась мистеру Лепвингу в виде тонкой зеленой линии, разделявшей небо и океан. Над ней пылало огромное, рубиново-красное солнце.
– Земля! – прокричал матрос с мачты.
Ах, если бы в этот миг мистер Лепвинг был еще и капитаном судна…
Могилев, 1917.
Случай второй. Капитан Маскрет
Ныне я упираюсь пятками в монгольский мир и рукой осязаю каменные кудри Индии.
В. В. Хлебников, «Дети выдры».
К фамилии «Маскрет» звание полковника подходит куда больше звания капитана. Вообще, как говаривал мой дедушка, «еще надо поискать имя, чтобы оно испортило полковника». Однако старший офицер никогда не повел бы себя настолько нелепым образом, каким еще себя поведет капитан Маскрет.
Извините за каламбур, но капитан Маскрет был рядовым офицером 35-го Норфолкского кавалерийского полка, немало потоптавшего долины Индии копытами своих кобылиц. Как и все капитаны от Бенгалии до Пенджаба, капитан Маскрет выслуживался до майора и время от времени тосковал по настоящей лондонской зиме. Дойти до полковника и дотянуть до пенсии, вернуться в Англию и издать том экзотических мемуаров – таков был его краткий план на долгую жизнь.
Виноваты ли мойры, или рок, или провидение, или Лакшми, или его величество случай, или сам Господь Бог, но его судьба сложилась вопреки всем планам. Королевская кобра выползла из норы в то самое время, когда капитан Маскрет упражнялся на манеже. Обезумев от ужаса, лошадь вскочила на дыбы, дернулась в сторону, оступилась и рухнула на барьер…
– Вот мы и проснулись! Я ваш врач, доктор Джой.
Капитан Маскрет не смог пошевелиться и испуганно взглянул на врача.
– Наверное, по количеству переломов вы побили какой-то рекорд. У вас сломано все, кроме, пожалуй, шеи. Вам повезло. Но надо полежать.
За пределами больницы заходило и поднималось солнце, продолжая суетливую, пылающую и пряную жизнь британской Индии. Заключенный в оковы из бинтов и гипса капитан Маскрет мог наблюдать только ничтожно малую точку этой жизни. Тени ветвей и листьев качались на стене палаты. Они качались до того однообразно и неторопливо, что капитан Маскрет забывался мучительно-сладостным сном. Он обнимал пышущую жаром лошадиную шею. Рыжая кобылица рассекала встречный ветер и вбивала ароматные, росистые травы в жирную землю. Грива щекотала ему щеки, во всем зверином теле пульсировали реки крови и рвалась вперед жизнь.
Обычно его будила медсестра, обходившая больных с ведерком термометров. Капитан Маскрет видел на стене осточертевшие тени, чувствовал приторный запах бинтов и гипса на нечистых лихорадочных телах, слышал всхлипы и стоны. И сам он готов был взвыть, точно погибающий с голоду волк, который скулит на полную луну, как будто сделанную из сыра. Ему не вернуть тяжесть тела на твердо стоящие ноги, не вскочить в седло. Той жизни не будет. И, кажется, не было…
Конец ознакомительного фрагмента.