Случай с монтером Жуковым
Шрифт:
– Кажется, вы меня не слушаете, Иван Петрович?
Так Иван чуть не пропустил мимо ушей то, что в самом скором времени снова привело его в заброшенный сарай маслобойки. Обиженный Гай Петрович все же простил своему собеседнику его невольную рассеянность и подробно объяснил ему, зачем собираются по вечерам в Соборном парке те, кого Иван принял за филателистов или болельщиков.
Точности ради нужно сказать, что и здесь Жук чуть не проворонил свой шанс, решив, что упражнения в Соборном парке к нему никакого отношения не имеют. Должно было пройти целых три дня, прежде чем, буквально подброшенный с кровати неожиданно вспыхнувшей догадкой, Иван кинулся
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пахло хомутами, масляной краской и еще чем-то - неожиданно вкусным. Иван притворил за собой дверь и огляделся.
– Есть кто?
– шагнул он вперед, почему-то подумав .тут же, что никто не откликнется. Но из-за приземистой бочки, грузно придавившей прилавок, отозвался тоненько голосок:
– Есть...
Жук, перешагивая через ящики с гвоздями и банками, подошел. Примостившись у прилавка за бочкой, сидела, уткнувшись в толстую книгу, молоденькая девчонка, кутаясь в телогрейку не по росту. Иван чуть не ахнул: за прилавком хозмага сидела Феня Панкрашкина, кассирша кинотеатра. Та самая Феня, с которой он как-то станцевал добрый десяток фокстротов на трошинской танцплощадке, в результате чего был традиционно отозван "поговорить" в сторонку. Там, в сторонке, парни с Залиманской магалы говорили с ним минут десять, и в основном это был монолог Мишки Кожокару с рыбзавода. Иван, правда, попытался было превратить "беседу" в диалог, успев пару раз садануть Мишке под дых, но Мишка был оратор известный, так что пришлось Ивану целую неделю ходить с малоприятным лиловым украшением под глазом.
И хоть случилось это совсем недавно - примерно за месяц до окончания постройки чертовой машины, Феня, эта Феня, его, конечно, не узнает, с некоторой даже горечью подумал Иван, хотя ясно сознавал, что виной тому не короткая женская память.
– Раскладушки есть?
– стряхнул всплывшее некстати воспоминание Иван.
– Угу, - не отрываясь от книги, буркнула Феня.
– Читать на работе вроде не положено, - попытался привлечь её внимание Иван.
– А вот и положено!
– не обижаясь на замечание, пояснила Феня, оторвавшись, наконец, от чтения.
– Книга - источник знаний!
– Очень толстый источник!
– усмехнулся Иван.
– Прочитаешь - и прямо в академики.
Феня, заложив страницу, отодвинула книжку. Иван краем глаза приметил название - "Цены на электричество при дворе короля Артура".
– Так что вы спрашивали?
– Фенин голосок вздрогнул, и Жук увидел, что смотрит она на него с удивлением и страхом. "Неужто узнала?" - подумал Иван, но тут же отмахнулся от этой мысли и сказал:
– Дай мне раскладушки. Штуки четыре.
– Я сейчас, - кивнула Феня и отступила за бочку. Облокотившись на прилавок, Иван ждал, оглядывав магазинные полки. И снова сквозь запах хомутов, керосина, масляной краски пробился другой, полузнакомый, но очень вкусный запах. Иван принюхался - пахло от бочки, стоявшей на прилавке. Он потянулся, сдвинул тяжелую крышку. Почти до самых краев бочка была наполнена чем-то густым и черным. "Деготь, что ли?" - мелькнула мысль. Но запах! В бочке был джем, да еще какой!
– сливовый, любимый джем Ивана. К чудесам такого рода Иван вроде бы должен был уже привыкнуть - в газетном киоске тоже ведь черт-те чего только не продавалось. Но даже там не было такого. А тут, среди хомутов, цинковых корыт, сваленных кучей лопат и граблей стояла бочка со
Хлопнула невидная отсюда дверь, что-то звякнуло, зацепившись, и следом за этими звуками появилась Феня, нагруженная алюминиевыми раскладушками.
– Больше нету, - сообщила Феня, сваливая раскладушки на прилавок.
– Все.
– Больше не надо, - успокоил ее Иван и, помедлив, кивнул на бочку: - А это что - не берут?
– Как когда, - неохотно сказала Феня.
– Перед техосмотром очередища - не продохнешь. А так - вот, стоит.
– Чего так?
– чувствуя, что он ничего не понял из Фениного пояснения, наугад спросил Иван.
– А так - целый год скрипят-скрипят, а перед техосмютром спохватываются.
– Да кто спохватывается?
– не выдержал Жук.
– Извозчики, кто ж еще?
– удивилась Феня.- Телеги часто мазать скупятся. А на техосмотре с них за это спрашивают. Вот и спохватываются, когда время подходит.
– Джемом колеса мажут?
– не поверил своим ушам Иван.
– Ну...
– подтвердила Феня.
– Чем же еще? Иван почувствовал, что с него хватит. Но просто так уйти не мог почему-то и, высыпав на прилавок пригоршню монет, спросил:
– А вы давно здесь работаете?
– Не. Лоток у меня. А сейчас Ваньку подменить заставили.
– Феня обиженно поджала губы.
– Ему, видишь, на кассира учиться надо. А мне не надо?
Тут Феня вдруг смолкла и уставилась на Ивана с тем же выражением, какое мелькнуло у нее на лице, когда он только вошел.
Жук этому значения не придал, подумав неожиданно, что если ничего у него не выйдет, то, пожалуй, устроиться здесь можно, и даже неплохо. Вон даже джем сливовый - бери-не-хочу, колеса мажут. Тут его и осенило - прощай, резиновые консервы! И он спросил:
– А ведра с крышками есть?
– Есть...
– робко ответила Феня.
– Ну-ка давай. Нормально, - осмотрев поданное Феней эмалированное ведро, сказал Иван.
– Навали-ка мне сюда вот этого, - он ткнул пальцем в шершавый бок бочки.
– Да зачем вам столько?
– удивилась Феяя.
– Колесики мазать - весело ответил Иван, похлопав себя по животу.
– Так вы извозчик, - обиделась Феня.
– А все расспрашиваете, расспрашиваете...
– Извозчик, а то кто ж, - подтвердил Иван и заметил, как с Фениного лица сошло непонятное выражение растерянности и страха. А Феня и вовсе развеселилась:
– А я-то подумала... Надо ж такое, - вдруг прыснула она.
– Думала, переоделся и проверять , пришел!
– Кто переоделся?
– не понял Жуков.
– О чем это вы?
– Да уж очень вы на Ваньку похожи, - пояснила Феня.
– Ну, которого я подменяю. На Жукова.
Сказать, что Иван замер, как громом пораженный,-значит употребить набивший оскомину штамп. Но что поделать, когда чувство, которое мгновенно испытал Иван, услышав Фенино объяснение, в лучшем случае сравнимо с ощущением, что тебе на голову свалился, скажем, платяной шкаф или что-нибудь еще более увесистое.
В первые дни Иван подсознательно побаивался встречи с самим собой. Но мало-помалу уверился, что в этом мире его аналога, или, попросту говоря, двойника, нет. И вот Фенины слова развеяли это успокоительное заблуждение в пух и прах. Оставалось только удивляться, как они до сих пор не столкнулись нос к носу - два Ивана Жукова. В памяти всплыл хозяйкин вопрос, когда он явился к ней в первый вечер: мол, уже выучился?
Иван стряхнул охватившую его растерянность и спросил:
– А где он учится? Чего его не видать?