Случайная первая. Прокурор и училка
Шрифт:
Я и думала. Взвешивала «за» и «против».
А этот Турисов продолжал говорить спокойным и очень убедительным тоном, явно отточенным не на одном заседании:
— Ты сможешь развеяться, отдохнуть. Ребята свадьбу празднуют на закрытой базе отдыха. Тишина, лес, речка.
С каждым его словом моя уверенность таяла. Он говорил — и я представляла. Как гуляю среди сосен… Как дышу свежим запахом наступающей весны… Как хрустит последний снег под ногами… У меня даже мурашки побежали по телу.
Так нечестно.
Я очень
А тут несколько дней на природе. Пусть даже в незнакомой компании. Чужие люди меня никогда не смущали. И пусть даже с Ильёй Николаевичем… По спине прокатилась волна предчувствия, за которую мне стало вдвойне стыдно.
И я рассчитаюсь. Да-да, рассчитаюсь.
Он уедет. Я продолжу жить своей жизнью.
И почти не удивилась, когда поняла, что медленно киваю, соглашаясь.
Глава 16
Марфа очень нежная. Очень.
Илья не переставал удивляться. Как же так?.. Разве такое возможно?.. Чтобы тонуть в девушке, чтобы хотеть настолько сильно, что в голове ничего толкового не оставалось. В те минуты, когда она под тобой…
Пусть и не в классическом смысле. Но лежит, смотрит… Взглянет — и тотчас глазки свои колдовские прячет.
Через набившую уши вату возбуждения Илья ловил её стоны. Марфа сначала зажималась, снова язвила, бунтовала в своём репертуаре. Он не обращал внимания. Стоило им зайти в спальню и раздеться, как для него в центре всего осталась только Марфа.
И пусть весь мир подождёт…
Она расслабилась не сразу. Снова «никаких поцелуев, никаких ласк». Илья с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить ей, высказав всё, что думает по поводу её слов. Не надо ей его поцелуев?! Так какого чёрта прижималась и царапалась на диване?!
Он дурел на глазах. От её запаха, мягкости, некой покорности. Её шёлка…
Её вкус пьянил, будоражил. Хотелось снова и снова пробовать его. Слизывать. Собирать губами.
Марфу Илья держал крепко. Заставил раздеться догола, хотя она принципиально оставила кружевной белый бюстгальтер. Её особенность носить белый тоже заставляла эмоционировать сильнее.
Она была великолепна. Стройная, с шикарными изгибами.
В спальне Марфа робела. Он же, наоборот, забирал инициативу, не оставляя ей ни единого шанса.
Её кожа — настоящий бархат. Её надо трогать. Обязательно. Изучать. И рассматривать.
Илья зажёг светильник, но Марфа воспротивилась. Он уступил…
Ничего… Ничего… У него будут следующие выходные, а пока…
Пока он наслаждался вкусом девушки. Её стонами под его губами. Её дрожью. Как Марфа ни сопротивлялась, тело уступало.
Каким же Илья был идиотом! Зачем лишал себя подобного удовольствия? Или… оно доступно ему только с ней? С этой несносной МарьИванной?
А её тонкие пальчики с прозрачным маникюром на его
Он сдохнет, но получит Марфу всю.
Подомнет её под себя. Возьмёт. Сделает своей.
Его руки тянулись к ней. Одно движение, немного напора — и она окажется на нём сверху. Сядет раскрытой, сочащейся от влаги киской на его стояк и…
Илья тормозил себя. Нельзя.
Он может взять её силой, чего уж. И хрен потом кто кому что докажет. Просто перевернуть и просто войти. Они оба ходят по грани. Она голая. Он обнажён. Она добровольно пришла к нему в дом. Никаких порывов, никаких насильственных актов. Она готова. Полностью. Он войдёт мягко… Поначалу. А потому будет таранить её по максималке.
Илья сжал зубы с такой силой, что послышался противный скрежет.
Это будет насилие. Самое что ни на есть настоящее. Пусть в глазах Марфы он и конченый мудак, который шантажирует её, но себя таковым он не считает. Только не в отношении девушек. Только не с ней…
Она же девочка. Маленькая и очень доверчивая. Немного не от мира сего. Чего стоит её белая одежонка… Как протест против серой действительности.
Марфе нельзя одной. Её оберегать и лелеять надо. Мужика ей хорошего надо. Нет, не так. Не мужика. Мужа.
Чёрт.
Илья кончил, пружинисто поднялся и обхватил затылок Марфы ладонью, жадно втягивая носом пряный воздух, наполнивший комнату. Никакого отторжения или стремления побыстрее пойти под душ не было. Напротив, была потребность задержаться, побыть в этом моменте ещё некоторое время.
Марфа то ли испуганно, то ли возмущённо ахнула. Их лица оказались вблизи друг от друга.
— Я возьму тебя, МарьИванна. Обещаю. И ты будешь лежать подо мной и так же громко стонать и кончать, — прорычал он, не скрывая эмоций. Его верхняя губа нервно дёрнулась. Он едва не оскалился.
Марфа качнулась. Её тоже повело? По крайней мере, дышала она рвано. Частила. Её ладошка опустилась ему на торс. Прямо туда, где стекала белёсая жидкость.
Прикосновение к его сперме сбило Марфу с ответа. Девушка посмотрела на свою руку. Её пальчики ожили. Она их не отдёрнула, не поспешила стряхивать или обтирать о простынь. Илья напрягся сильнее. Хотя, казалось бы, куда. В ушах аж звенело от напряжения, член и не думал опадать.
Турисов, дожив почти до тридцатника, не подозревал, что настолько сильно можно желать женщину. Что плотское удовольствие ворвётся в его жизнь, заиграв яркими красками. И ладно бы только красками… Потребностями.
Он никогда не был зависим от секса. Никогда не был помешан на том, чтобы «завалить» девочку. Для него секс выступал естественной частью жизни. Мужчине он нужен — значит, секс будет. Секс приносил удовольствие, Илье нравилось им заниматься.
Но со своей девочкой…
А тут Марфа. Ершистая, колючая.