Случайно
Шрифт:
В каких-то тридцати сантиметрах от лица Астрид глаз незнакомки — девушки, женщины, неважно, — распахивается и глядит прямо на нее.
Астрид отпрыгивает назад. Она видит на полу у дивана тарелку и поднимает ее, ну, будто Майкл послал ее за этим. И с тарелкой в руках идет через комнату, выходит через открытые окна в сад и заворачивает за угол.
Зная, что из дома ее теперь не видно, Астрид останавливается. Пытается отдышаться — дыхание сбитое, прерывистое. Ужасно неприлично так разглядывать человека. Еще ужаснее, когда он разглядывает тебя. А уж если за этим застукают — это вообще.
Тарелка
Астрид идет по траве к так называемому летнему домику. По крайней мере, так он был обозначен в объявлении о сдаче, а вообще-то это обычный сарай; мама и Майкл ноют по этому поводу с первого дня приезда, потому что главной причиной их приезда в эту дыру была идея, что мама лето напролет будет работать в «летнем домике» — как какой-то там великий писатель из прошлого века. Как мама работает, слышно даже на таком расстоянии снаружи. Ужасно громко, хотя у нее всего лишь ноутбук. Мама изучает жизнь людей — опять же, из прошлого века. Она печатает двумя пальцами и ужасно лупит по клавишам, как будто зла на весь свет, хотя она вовсе не злая, просто так кажется со стороны.
Астрид стоит под дверью, в нее запрещено стучать, кроме как в крайнем случае. Итак, она стоит под дверью в саду среди старых деревьев и кустов, ну как бы среди «полей и лесов, окружающих дом со всех сторон». Стоит тихонько, никому не мешая. Сравнительно с этими могучими деревьями она напоминает чахлые деревца, которые зачем-то сажают посреди лужаек на парковках супермаркетов.
Стук клавиш прекратился.
— Что тебе? — крикнула мама из-за двери.
Астрид отходит на два шага.
— Я тебя слышала, — снова кричит мама. — Что?
— Ничего, — отвечает Астрид. — Я просто стою.
Мама вздыхает. Слышно, как она отодвинула стул.
Дверь распахивается. Мама выходит на солнце. Она щурится, отступает назад, на порог, закуривает.
— Ну, — произносит она, выдыхая дым. — Привет. Что тебе?
— Да ничего, — говорит Астрид. — Я просто так.
Мама снова вздыхает. Где-то над ними запела птица.
— Ты ходила смотреть, что осталось от индийского ресторана? — спрашивает Астрид.
Мама покачала головой.
— Астрид, я сейчас не могу об этом думать.
Она без конца думает о людях, умерших лет шестьдесят назад. Когда она пишет свои эссе, они занимают все ее мысли. Лично Астрид считает, что куда продуктивнее было бы изучать то, что происходит здесь и сейчас, чем копаться в жизни людей, которые умерли полвека тому назад.
— Когда я проснулась, то увидела, что у меня на щеке отпечатался след от большого пальца, — говорит Астрид. — Обалденно.
— Угу, — мычит мама, не глядя на Астрид, которая приложила большой палец к щеке, туда, где был отпечаток.
— Как на синих горшках у нас дома. Ну, на которых мастер оставил отпечаток большого пальца.
Мама не отвечает. А птица все заливается, повторяя одну и ту же трель из трех нот.
— Сегодня прекрасная погода, правда? — говорит Астрид.
— Угу, — произносит мама.
— Как раньше, ну, еще до моего рождения?
— Угу.
— Ну, когда погода всегда была хорошая, когда лето длилось прямо с мая по октябрь, то есть как бы длилось вечно? — спрашивает Астрид.
Мама не слышит. Никакой реакции. Она даже не говорит Астрид, как обычно, хватит болтать. Просто стоит в дверях и спокойно курит. Астрид чувствует, что краснеет. Сигареты — это гадость. Они ужасно вредные. И воняют. Ребенку известно, что они вызывают разные болезни, причем не только у самих курящих.
Астрид махнула ногой по высокой траве у стены домика. Уж она знает, что про вред курения лучше помалкивать. Об этом позволено говорить лишь в особых случаях. Она меняет тему.
— Кто это там?
— Где?
— Дома.
— Понятия не имею, — говорит мама. — А Майкл еще там?
— Угу, — отвечает Астрид.
— А Магнус встал?
— Кажется нет.
— Да, если пойдешь днем гулять, обязательно возьми мобильный, — говорит мама.
— Угу, — говорит Астрид.
Ее мобильник — отключенный — покоится на дне мусорного ведра в школе, по крайней мере, именно туда она отправила его три недели назад. Если бы мама и Майкл узнали, они бы просто описались, ну правда; они ведь до сих пор платят по кредиту. Мама считает, что пока телефон при ней, при Астрид, то она в безопасности — ясное дело, потому что она всегда может позвонить, но еще и потому, что полиция теперь умеет определять местонахождение пропавшего человека по его мобильнику. ДУМАЕШЬ ТЫ УМНЕЕ ВСЕХ АСТРИД. ТЫ ДУРА. НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ ТУПИЦА. РОЖА КАК ЖОПА. А ЕЩЕ ТЫ ЛЕСБИЯНКА И МУДАЧКА. Доводить кого-то опасно. В прошлой четверти у Магнуса в классе одна девушка из-за этого погибла. Из школы им домой пришло письмо. По идее, ты должен рассказать кому-то, что тебя доводят. Но то было в школе Магнуса. Астрид скажет маме, что мобильный у нее украли.
— Ты что-нибудь ела? — произносит мать.
— Да, тост, — говорит Астрид.
— Прекрати, — говорит мать.
Астрид не понимает, что она такого сделала.
— Что? — спрашивает она.
— Стучать ногой, — отвечает мать.
Астрид прекращает. Она стоит руки по швам. Лично она никогда не будет носить 14-й размер. Она не будет толстухой. Мать легонько постукивает кончиком недокуренной сигареты по косяку двери. Когда та потухает, она растирает носком ноги упавший пепел, сует сигарету обратно в пачку, возвращается в домик и закрывает за собой дверь.
Астрид ждет, когда застучат клавиши. Секунду-другую стоит тишина. Ага, застучали.
Она смотрит, как солнце пробивается сквозь листву у нее над головой, этот как миф про Икара, который полетел на крыльях, сделанных его отцом, и воск расплавился, когда он подлетел слишком близко к солнцу. Астрид подумала, если бы он смастерил крылья для дочери, она наверняка знала бы, как с ними обращаться. Правда, тут важно, сколько лет было (бы) девочке; например, если бы столько, сколько Астрид, — то все в порядке. Для девочки помладше это слишком опасное дело, просто не по плечу; а взрослая девушка волновалась бы, что люди будут заглядывать ей под юбку, а макияж от жары потечет.