Случайный хозяин для невольницы
Шрифт:
Джинн особо и не торопил, проявляя чудеса терпения и покладистости.
Наверное, повезло мне с ним, если так можно сказать про хозяина. Другой бы за косу схватил и на улицу вытащил, да еще наказал бы за непослушание. Бабка моя, например, очень сильно это дело любила. Чуть что не так — и все. По-настоящему бить — не била, а вот за косу оттаскать или хворостиной жгучей отходить «для воспитания» — это запросто.
А этот терпел. С таким невозмутимым видом, будто ему все ни по чем. Будто его и не трогают мои чудачества.
Он стоял у распахнутого
По крайней мере, мое сердце точно.
Я смущенно опустила взгляд на свои руки, сцепленные в замок так сильно, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Едва слышно выдохнула, заставляя себя расслабиться, и аккуратно разгладила складочки на подоле.
Платье, которое подарил мне Хельм, было сшито из темно-синей ткани, такой мягкой, что хотелось неустанно трогать. Юбка мягко облегала талию, расходясь складками ниже бедра, строгий лиф освежали волны голубых кружев, пенящихся в вырезе. Простое платье, но я не могла на него насмотреться. Мои наряды в прошлой жизни были куда проще и беднее. Родственники редко радовали обновками, предпочитая тратить наши гроши на свои нужды, поэтому приходилось донашивать за деревенскими жителями. Платье после какой-нибудь модницы доставалось крайне редко, чаще это были бесформенные балахоны, усыпанные разномастными пятнами и прорехами. Деревня у нас была бедной, так что народ одевался скромно, а уж на донашивание отдавал совсем потрепанные вещи.
Единственное новое платье, которое у меня было — это то, зеленое с красными цветочками, в котором меня продали. Я думала, что бабка купила мне его специально на день рождения, а она оказывается только лишь заботилась о том, чтобы у товара была красивая упаковка.
Как ни странно, но мысли о ней и деде становились все более прозрачными и неуловимыми. Кровь не тосковала по ним, сердце не щемило. Оно всегда знало, что мы чужие. Всегда.
— Киара? — подозрительный вопрос выдернул меня из мыслей о ненастоящей семье.
— Да.
— Вот и славно, — он оттолкнулся от подоконника и бодро подошел ко мне.
— Что славно? — пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на высокого джинна, стоящего надо мной словно осколок горы.
— Я спросил, готова ли ты. И ты сказала да. Пойдем.
— Я просто… — замялась, кляня себя за рассеянность.
— Идем, — Хельм требовательно протянул руку и посмотрел сверху вниз, так что не по себе стало. Стыдно.
Что я в самом дела, как маленькая? Джинн прав, все плохое, что могло случиться — уже случилось, надо жить дальше. И для начала неплохо было бы вылезти из своей норы.
— Идем, — кивнула и осторожно вложила свою руку в раскрытую пятерню.
Его ладонь была твердой, большой, немного шероховатой. А еще невыносимо
— Сегодня будет курица. Розвел обещал сделать запеканку с овощами и даже приготовить пирог. Так что ужин сегодня будет вкусным, — беспечно рассуждал он, словно не замечая моих аккуратных попыток освободить руку.
Боги, как горячо. И не понятно, где палит — в самой ладони или где-то в груди.
— Еще будет фирменный чай бабушки Ливарии. Только не вздумай ее называть бабушкой. Она этого жутко не любит, — продолжал болтать Хельм, когда мы вышли на улицу, — возможно, будут печеные яблоки и рогалики, посыпанные сахарной пудрой. Ты любишь такие?
— Я их не пробовала, — шла за ним, чувствуя, как со всех сторон в меня целятся чужие взгляды. Народ с нескрываемым любопытством таращился на джинна и его невольницу. Самого джинна это нисколько не волновало, а вот я была готова провалиться сквозь землю, но он так крепко меня держал и так уверенно вел за собой, что не было ни единого шанса сбежать.
Мы прошли мимо сереньких домов, мимо широкого одноэтажного здания, расплющенного по земле, словно блин — оттуда тянуло паром, хвоей и чем-то травянистым.
— Это баня, — пояснил мужчина, заметив мой интерес, — когда будет женский день — сходишь.
— Нет спасибо, — фыркнула я и поспешно отвернулась.
— Ну и правильно, — он одобрительно кивнул, — ходи чумазая. Так оно лучше. Иммунитет крепче будет.
Я снова покраснела. Мечты о горячей воде преследовали меня с того момента, как я проснулась в лазарете, обмазанная чем-то желтым и вонючим. Один из лекарей приносил по утрам таз с теплой водой и мягкую тряпицу — приходилось довольствоваться обтираниями. Вечером тоже должны были приносить теплую воду, но там дежурила Марьяна, так что на мне либо вода заканчивалась, либо тазик внезапно дырявым становился, либо последнюю тряпку кто-то в помойное ведро отправлял.
Вскоре мы подошли к столовой. Туда уже стекались люди, со всех сторон. Кто-то по одиночке, кто-то молчаливыми парами, кто-то веселыми компаниями. Я же предпочла спрятаться джинну за спину и притвориться невидимкой.
— Не выйдет, — хмыкнул он, прочитав мои мысли, — на тебя все равно все смотрят.
Я пробубнила что-то невнятное, еще больше сдвинулась ему за спину, фактически прижавшись к ней носом. В результате, наступила ему на пятку. Один раз, второй. На третий — Хельм остался без ботинка.
— Извини.
Джинн только головой покачал. Молча вернул на место обтоптанную обувь, развернулся ко мне, спокойным, уверенным движением взял за плечи и посмотрел прямо в глаза:
— Киара! — произнес строго, — хватит!
— Я больше не буду.
— Я не про ботинки! Прекрати вести себя как маленькая девочка. Никто тебя не тронет, никто тебя не съест. Смотреть будут — да. Но если ты продолжишь, как умалишенная от всех шарахаться, то будет только хуже.
— Я не умалишенная.