Случившееся

Бурый Сергей

– Заметила?

– Заметила, – заметила Инна. – Повеселел.

– Так всегда после грустных. Не хочу вспоминать тот день.

– Все равно будешь.

– В голову лезет.

У прошлого есть сюжет. В тот день он был таким.

Утром показалось, все начало налаживаться. Ощущение безысходности отступало, мы с Инной понимали, что это так. Я встал не с той ноги, коснулся пола левой, решил не исправляться. Несколько дней назад я вернул давно забытый ритуал: совершив ошибку, снова залезал под одеяло

и вставал с правой.

«Не будешь перевязывать?», – удивилась Инна. «Нет». Она обрадовалась. Обычно я перевязывал шнурки, пока не получались идеальные одинаковые бантики. Не мог выйти из квартиры без этого.

«Запиши в телефон, забудем опять». На автомате записал в телефон напоминание, несколько дней не могли заехать купить. «Точно записал?». «Даже на холодильнике».

У нас магнитная доска на холодильнике, на ней можно писать мелом. Несколько минут назад сделал там напоминание, чтобы сделать напоминание в телефоне через несколько минут.

– Мысли кругами ходят. «Несколько минут, несколько минут».

– Давай дальше.

Дальше мы вышли, я закрыл дверь и не стал проверять, закрыл или нет, как делал обычно. «Не будешь?». Махнул рукой. Инна улыбнулась – ее расстраивали мои цикличные действия, она видела, что в последние дни они усилились, и это точно не шло мне на пользу.

В лифте были двое. «Два неглупых мужчины о чем-то не договорились, из-за этого все началось». «Ой, перестань, не из-за этого». Переглянулись с Инной, что обсуждают эти люди? «Говорю, из-за этого». «Ладно, хватит». «Из-за этого все началось». Они странно выглядели, один в такой шапке.

– Плавательная, – подсказала Инна.

– Мы еще смеялись потом.

У другого прическа, будто лес на голове. И голоса такие: у плавательного прозрачный, тонкий, легкий, как ветер, у другого объемный, тяжелый, мокрый, как дождь.

– Давай дальше.

Дальше мы сели в машину и поехали.

Моя вторая девушка жила за городом в маленьком доме. «Ирина Калипсова» – табличка перед забором. Я всегда называл ее по фамилии, это меня раздражало, но избавиться от привычки не мог. Забор был высоким, она приглашала внутрь, нас никто не видел. Она ходила в одном и том же прозрачном платье без нижнего белья. Потом оказалось, что у нее таких двадцать, все одинаковые. Она была ткачихой, делала одежду на заказ для очень богатых людей. Я видел, на каких машинах к ней приезжали. Мне было все равно, я часто оставался у нее и проводил несколько дней. Мог часами наблюдать за процессом создания одежды в ее руках, но когда она начинала раздевать меня, вместо возбуждения я все время испытывал жуткое раздражение. Казалось, она раздевала меня не для этого, а для того, чтобы оценить, какую одежду может сделать для меня.

– Она, она.

– И что?

– Слишком много «она».

– Как

ее называть? Калипсова? Глупость же.

– Как хочешь.

Ее дом был увит виноградной лозой. Мы ужинали на воздухе, я все время смотрел на лозу и думал о паутине. Мне снились сны, в которых она ткала для меня кокон и примеряла, пока я спал. Когда я просыпался, она всегда бодрствовала. «Что ты?». «Не сплю, ничего». «Ложись». «Спи». Я засыпал, снова видел кокон, просыпался и видел ее. Она не стояла надо мной, не смотрела зловещими глазами, не держала в руках нож. Ничего подозрительного. Она просто не спала. Первый раз я не придал этому значения. Сон повторялся каждый раз, когда я оставался на ночь. Как-то я понял, что живу у нее уже семь дней, превратившихся в один ночной кошмар.

– Я ушел и больше не приходил.

В ней было что-то страшное, непонятное, и я боялся этого, как сейчас боюсь слова.

– Здесь направо.

– Думаешь, не помню?

У меня всегда было правило: пока не доехал до места, ни за что не выходи из машины, что бы ни случилось. Два или три раза в жизни я сносил зеркала стоявших или проезжавших мимо авто и ехал дальше. Остановишься и выйдешь из машины – не доедешь до места. Что-то случится.

Что-то уже случилось.

В тот день мы вышли. «Здесь направо», – точно так же сказала Инна, но я остановился. «Пойдем». Мы вышли, стояли, смотрели, целовались. Мне было хорошо, я отказался от навязчивых ритуалов и чувствовал легкость. Сел в машину и не смотрел в боковые зеркала. Зачем? Разве может быть хуже, чем сейчас?

– Разве может быть лучше, чем сейчас.

– Я тогда сказал?

– Ты тогда сказал.

Мы были вдвоем, так оно и было. До этого очень плохо, после – еще хуже, в тот момент – хорошо.

– Давай дальше.

Дальше мы сели в машину и снова поехали. Я не хотел ехать. «Так мы никогда не доедем», – сказала Инна. «Поедем?». «Поехали уже». Было хорошо, если не считать, что в тот день она все время спешила.

– Зачем?

– Не знаю, не могу объяснить.

Она начала спешить, как только проснулась. Обычно мы некоторое время лежали и никуда не торопились, потому что торопиться было некуда, но тут она вскочила и открыла шторы. «Пыльно так». Я что-то промычал, болела голова. «Есть вода?». Принесла воды. «Вставай, поедем». Пошла в душ, выбирала, что надеть, я все это время лежал, смотрел на нее и хотел спать. Инна подгоняла, спешила, я встал не с той ноги и решил ничего с этим не делать.

– Ты не виноват.

– Я не выполнил свои ритуалы.

– Это так не работает.

Я знаю, что не работает, сто раз в этом убеждался, даже тысячу. Это всего лишь психическое расстройство, навязчивые идеи ничего не значат.

– Ничего, – Инна сочувственно.