Слуга Дракона
Шрифт:
Прорезанные фигурки обладали определенным значением, – в этом Гаррик не сомневался, однако не мог уловить их смысл. Возможно, Теноктрис сумела бы разобраться?
Ширма позволяла гражданам слышать и видеть своего правителя на расстоянии вытянутой руки, но при этом не давала прикоснуться к нему – или к ней, подумал Гаррик. Она была вырезана из цельного куска алебастра и не имела дверей. Веточка с парой сухих листьев застряла в одном из отверстий.
В древней Каркозе Король Островов обращался к людям, собравшимся на Поле Героев, с высокого балкона на задней стене дворца. С тех пор как Герцоги Орнифольские стали Королями Островов, они придерживались более строгой формы монархии. Народ видел Валенса Третьего на официальных шествиях и церемониях перед важнейшими храмами, но люди никогда не обращались к нему напрямую. Все, что король имел сказать своему народу, звучало из уст мелких чиновников.
Это следовало изменить. Собственно, уже изменилось, в тот день, когда здравый смысл и страх заставили Валенса признать Гаррика своим сыном и наследником. Юноша подумал что балкон или возвышение все же подходили больше, но ширма показалась ему интересным решением.
Три остальные стены в отгороженном ширмой зале выглядели вполне крепкими. Окна в боковых стенах были забраны золотыми филигранными решетками, в задней двери тоже имелось зарешеченное окошко.
Комната выглядела совершенно пустой, если не считать пыли и закрытого травертинового гроба. Выцветшие отпечатки на полу показывали, где некогда лежали бронзовые предметы. Что…
Гаррик прошел сквозь алебастр, словно там имелась дверь. Ощутил мгновенное изумление, но был слишком занят изменениями вокруг, чтобы удивляться нелогичностям.
Теперь, когда Гаррик оказался внутри, он увидел грузного пожилого мужчину в тунике с лентами, лежащего на надгробье. Над ним извивался – то увеличиваясь, то уменьшаясь – змееподобный призрак. Явно не видимый, он отбрасывал блики, словно золотое покрывало.
Глаза старика открылись. Он поднялся с дружелюбной улыбкой, потянув за собой хвост расшитого бархата, покрывавшего камень.
– Добрый день, – произнес он, протягивая Гаррику руку для рукопожатия. – А вы кто будете?
Не получив ответа, старик умолк. Его улыбка стала настороженной, превратившись в раздраженную гримасу.
– Мы часом не встречались? Я вас знаю? Отвечайте!
Тем временем стемнело. Небо за золотой решеткой стало зловеще красным. Толпы людей на улицах смотрели вверх. Корабли скопились у причалов, некоторые стояли на рейде, но ни один из них не готовился к отплытию.
– Не думаю, чтоб мы встречались, сударь, – ответил Гаррик. Он шагнул вперед, протягивая руку старику, хотя тот резко убрал свою, охваченный сомнением. – Я – Гаррик ор-Рейзе с Хафта. – Он сглотнул. – Вот только сдается мне, что я грежу наяву.
Улыбка вновь вернулась на лицо старика, как солнце на небо после летнего дождя. Они обменялись рукопожатием, касаясь локтями – так, что их предплечья встретились. Пожатие старика было крепким, а плоть – гибкой и теплой.
– Грезите? – переспросил он Гаррика. – Чушь! Вы же здесь, разве нет? Как же вы можете грезить?
Комната почти не изменилась по сравнению с тем, что видел Гаррик сквозь алебастровую загородку. Вот разве что стала более обитаемой. Мягкая ткань покрывала гроб, а вдоль трех стен стояли деревянные книжные шкафы: полки для фолиантов и маленькие ниши для свитков.
Шкафы пустовали. Тут и там криво повисли запертые шкафчики, вывороченные со своих мест во время грубого обыска. Гаррик попятился. Старик, казалось, смутился.
– Сэр, могу я узнать ваше имя? – вежливо осведомился Гаррик.
– Что за вопрос? – проворчал старик. – Я Ансалем!
Все это время он не отрывал глаз от мерцающего призрака, который то исчезал, то появлялся над надгробием. Он смахивал на змею с коротким толстым телом, и ее голова возникала то на одном конце тела, то на другом.
Наконец Ансалем оторвался и пальцем указал на нишу в стене, достаточно большую, чтобы туда встала статуя в человеческий рост. Как и шкафы, она была пуста.
– По крайней мере, мне так кажется, что я – Ансалем. Вот только не понимаю: если я и вправду Ансалем Мудрый…
Он повернулся к Гаррику. На лице старика проявилось отчуждение.
– Если это действительно я, то где же мои книги? И где все те амулеты, которые я собирал годами?
Внезапно выражение лица Ансалема стало таким же холодным и непостижимым, как лед в пруду посредине зимы.
– Это вы их взяли? – впился он глазами в юношу. – Верните немедленно! Это предметы Силы. Понимаете, никто другой не может сохранить их в целости. Я умею с ними обращаться, но кто-то другой… – тут он щелкнул короткими и толстыми пальцами, произведя при этом такой же пронзительный звук, как ударившая неподалеку молния, – разнесет этот мир в пыль! Я не шучу, молодой человек. Верните их сейчас же!
– Сэр, – ответил Гаррик, – я не брал вашей собственности. Я только что сюда прибыл и даже не представляю, где нахожусь.
Во рту у него пересохло. Ансалем казался таким же непредсказуемым, как летний день, когда солнце на небе сменяется штормом, прежде чем пастух успевает собрать свою отару.
И, несмотря на то, что Ансалем был по природе добр, он представлял собой опасность почище любого шторма. Гаррик не слышал о нем раньше, но понял, что старик являлся магом. И если это он привел Гаррика сюда, значит, сила его была практически безгранична.
– Где находитесь? – переспросил Ансалем. Его солнечное настроение снова вернулось. – Конечно же, в Клестисе, в моем дворце, а что? Разве вы не знаете?
Он обвел комнату широким жестом. При этом взгляд его снова упал на пустые шкафы; брови старика опять нахмурились.
– Где же может… – Ансалем замолк. Он пронзил Гаррика изучающим взглядом и взял за подбородок большим и указательным пальцем. Повернул голову Гаррика из стороны в сторону.
Гаррик стерпел, хотя в нем поднялась волна гнева. Ему не нравилось, что с ним обращаются как с бараном, выставленным на продажу. Он сказал себе, что Ансалем стар и, очевидно, не в себе.
Однако большой вопрос: к кому в большей степени относилось это утверждение – к Ансалему или самому Гаррику?