Слуга Смерти
Шрифт:
— Это дает повод убивать, — мрачно сказал Макс. — А точнее, отличную возможность. Будучи жандармом, он знает все наши козыри так, словно они лежат в его собственной руке. Он знает, как работают тоттмейстеры, ему ничего не стоит одним ударом обезопасить себя. Погоди! Дай-ка мне сказать, пока мысли не спутались. Покушение, помнишь?
— Меня хотел убить жандарм? — у этих слов, прокатившихся по моему языку, был вкус абсурда.
— Именно. Ты был вызван на осмотр тела. Тела, убитого им же. Кто знает, что ты мог прочитать в нем?..
— Но Кречмер присутствовал там! Он видел, что у меня ровным счетом ничего
— Антон подозрителен по своей природе, подозрителен и скрытен, тебе-то это известно. Что если он тебе не поверил? Подумал — вдруг ты унюхал что-то подозрительное, указывающее на него? Разумеется, ты не стал бы выкладывать свои подозрения возможному убийце, правда ведь? Ты бы пошел к фон Хакклю и выложил все ему. Не удивительно, что у Кречмера сдали нервы. Ты был возле обоих трупов, а это несомненный повод понервничать. Представь — убиваешь ты человека, сам же осматриваешь место убийства в качестве жандарма, а тут приходит тоттмейстер — молчаливый угрюмый тип, что-то вынюхивает, косится, бормочет… Тут, если совесть нечиста, нервы заиграют почище струн арфы. А тут на тебе — и на второй труп приходит тот же самый! Тут уж можно не сомневаться — вынюхал и идет по следу. Так ведь?
— Э-э-э… Да, ну… Погоди же ты! — я не поспевал за приятелем. — На второе тело я прибыл по приказу фон Хаккля! Кречмер мог это выяснить за две минуты.
— Возможно, он и выяснил, но куда позже. А тогда он считал, что ты дышишь ему в затылок. Он решил избавиться от тебя поскорее.
— Но выстрелил в Арнольда.
— Опять же, он не тоттмейстер! — в голосе Макса появились торжествующие нотки. — В темноте он мог вас не различить!
— Он знал, что я везде хожу с мертвецом, даже подшучивал по этому поводу.
— Как знал и то, что Арнольд вечно ходит сзади. Он знал, что если убьет тебя, мертвец ему уже ничего не сделает. Но дело сорвалось. И на следующее утро ты, как ни в чем не бывало, заявляешься в полицай-президиум и рассказываешь жуткую историю про покушение, причем в глаза фон Хакклю. Что же Кречмер?
Я напряг память. События последних дней никак не желали отделяться, липли друг к другу как стопка непропеченных блинов.
— Он имел со мной разговор. Сказал, что верит в мою версию, предлагал охрану…
— Ну. Он понял, что подозрений против него самого у тебя нет, иначе ты высказал бы их фон Хакклю, поэтому несколько успокоился. Однако же отношение к тебе все равно осталось крайне настороженным. Ведь ты был частично свидетелем не только двух его убийств, но и попытки покушения на тебя лично. В любой момент ты мог вспомнить запах мертвецов, узнать силуэт, голос… Ты был ему неудобен, поэтому он и старался всеми силами держаться в друзьях, обещать поддержку и так далее. Чтобы ты внезапно не прозрел, мой дорогой Шутник.
— Постой, постой! — я действительно схватил Макса за ворот, но силы в пальцах вдруг оказалось недостаточно, чтобы его встряхнуть. — Но телом бездомного покойника управлял тоттмейстер! Ты же сам… В Кречмере магильерского таланта не больше, чем вшей в Папе Римском! Он не мог управлять покойником!
— Ему и не было нужды. Два сообщника, помнишь?.. Тоттмейстер и обычный человек. Чистильщик и убийца. У Кречмера должен быть компаньон!
Я хотел спорить, но вдруг ощутил внутри странную
— А дальше что было тогда? — без интереса спросил я. — После покушения на меня?
— Дальше понятно. Антон понял, что убивать тебя накладно. Во-первых, ты верткая сволочь, опытный бывалый пес, да и чутье у тебя серьезное, связываться еще раз опасно. Поэтому он просто устранил твоего Арнольда — телохранитель был ему не с руки. Во-вторых, твое убийство неожиданно ставило бы его в весьма щекотливое положение.
— Отчего это?
— Да из-за вашего разговора с фон Хакклем! — выпалил Макс, досадуя на мою непонятливость. — Из-за твоих теорий! Суди сам — сперва тоттмейстер бредит о каком-то убийце, появившемся в городе, потом жалуется на то, что его чуть не лишили жизни, а потом — хлоп! пожалуйста! — и он уже лежит мертвый. О чем можно подумать? Одно дело, когда обычного тоттмейстера просто убивают на улице — случай редкий, неприятный, но все же иногда имеющий место. Тоттмейстеров не любят, взглянул он на кого косо, тот за пистолет и… понятно, в общем. Бывает изредка. А тут похуже. Потому что покойный тоттмейстер сообщал о том, что за ним охотятся. Раз убили — значит, не врал и не бредил, следовательно, тут имеет место серьезная охота и вряд ли по пустяковому поводу. Все твои прошлые дела подняли бы в момент, и не простые жандармы, а кто повыше — в канцелярии бургомистра, пожалуй! Там люди зоркие, они бы общих деталей в этих убийствах не упустили бы. Опять же, Антон не знал, скольким людям ты успел рассказать о том, что убийства — дело рук одного человека. Он знал одно — убивать тебя отныне чревато. Просто потому, что твое убийство привлечет излишнее внимание — и к тебе и к нему.
— Дай коньяку, в голове трещит от твоих рассуждений.
— Держи. Ну, так слушай… Ты наводишь у него справки на счет экономки — и это вдруг наталкивает его на мысль. И он делает комбинацию — сложную, запутанную, но победную. Он направляется к несчастной женщине и убивает ее тем же самым способом. Припомни-ка, при вашей тогдашней беседе вы были наедине?
Я припомнил сверкающий лаком и бронзой кабинет полицай-президиума, лицо Антона, чьи-то фигуры в сером сукне, голоса…
— Нет, мы были в общем зале.
— Ну и пожалуйста. Он сообщил тебе адрес не приватно, а при свидетелях. Догадаешься, зачем?
Я отпил из фляги. В сырой прохладе безлюдного дома коньяк показался едва ли не пресной водой.
— Вот тебе и факты, Шутник. Вечером ты спрашиваешь адрес, получаешь его, а утром находят тело. Совпадение?.. О да. Но улики этой было недостаточно: все-таки чтобы обвинить тоттмейстера, да еще и проверенного, долгие годы работавшего на полицай-президиум, ветерана войны, доказательства нужны серьезные. И они появляются.
— Запонка?
Он кивнул:
— Ага. Антон видел тебя достаточно часто, чтобы незаметно прибрать ее. Опять же он гостил у тебя дома несколько часов, как ты говоришь. Прекрасная возможность, по-моему. Он возвращается на место убийства и подкидывает улику.
— Э нет! — я закашлялся. — Тогда к чему было приходить ко мне и демонстрировать улику? К чему спугивать ничего не подозревающую жертву, которую сам же отдаешь на заклание? Правда, я все равно сглупил, однако же это неважно… Этот визит ничем не объясняется!