Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
Шрифт:
Слободское обустройство, в отличие от казарменного, не лучшим образом влияло на дисциплину и порядок воинский, на подготовку боевую. Солдат гвардейский, хозяйством обросший, детишками да родственниками окруженный, коммерцией промышляющий, и забывать стал со временем суть службы военной. Только от войны турецкой избавились, а Бог миловал гвардию участием малым в сем походе, так нате ж, шведская война началась. Вот и случаются перевороты дворцовые…
Елизавета Петровна любила навещать расположение полков гвардейских, выказывая внимание особое любезным ея сердцу преображенцам. «1741 года декабря 7 дня Ея Императорское Величество, будучи в новопостроенных лейб-гвардии Преображенского полка солдатских слободах, соизволила Высочайше указать на том месте, где Гренадерской роты была съезжая изба, построить каменную церковь во имя Спаса Преображения Господня и Св. Сергия Радонежского Чудотворца».
И хотя Императрица не была сторонницей полковых слобод по приведенным выше соображениям, но узнав, что казне оные обошлись уже в полмиллиона золотых рублей, махнула рукой и приказала достраивать. Избы гренадерской же роты были снесены, поскольку сама рота стала теперь лейб-компанией, а на месте их Пьетро-Антонио Трезини стал возводить апробованную Высочайше церковь.
В шведском лагере радость, привезенная отпущенным из плена капитаном Дидроном, сменилась унынием. Вступив на престол, Елизавета дала обещание вступить в мирные переговоры, но более слов ничего не последовало. Стокгольм требовал решительных мер. Уже 7-го декабря Король писал Левенгаупту рукой Карла Гилленброка:
«Царица, кажется, хочет успокоить нас обещаниями, пока новое правительство утвердится в своей власти. Чрез что благоприятные для нас конъюнктуры (обстоятельства) могут быть уничтожены. Или она, быть может, не захочет начать своего царствования уступкой некоторых из завоеванных ея отцом провинций, чрез что могла бы навлечь на себя ненависть народа. А потому вам следует продолжать свой марш мимо Выборга и идти к Петербургу».
Только никуда не мог Левенгаупт уже даже сдвинуться с места. Умирала шведская армия. Умирала медленно, но верно. В землянках, где ютились солдаты, стоял трупный дух. Черные опухшие люди еле шевелились в провонявшей нечистотами и гнилью холодной темноте. С трудом поддерживали огонь в очагах — угорали часто.
Цинга, горячки да другие болезни выметали целые землянки. Со временем они становились могилами братскими. Наполнив трупами одну землянку, обрушали крышу, засыпали землей и принимались за другую. Тела сбрасывались нагими, нередко обглоданные собаками, во множестве расплодившимися возле шведского лагеря. Перед захоронением трупы складывали в сараи, дверей не имевшие, а ночами туда легко проникали собаки. Майор Пфейр, полка гвардейского, приказал хоронить умерших не только без почестей воинских, но даже без обряда церковного. Солдаты стали роптать громко.
Кюменегордский батальон для своих мертвецов приготовил могилу длиной 100 локтей, шириной в 6 и глубиной в 4. Скоро от полков осталось не более трети. К 18-му января 1742 года от 1500 человек гвардии оставалось лишь 700, годных к службе, а 9-го февраля в строй смогли подняться 400. В Упландском полку в январе не было и трехсот человек, в Седерманландском около того же, в Далекарлийском несколько больше, в Вестерботнийском — меньше.
На галерах смертность была еще ужаснее. Пришлось отправить тысячу человек, чтоб хоть как-то пополнить экипажи. Это была новая тысяча жертв.
Воевать Левенгаупт не мог. Некем было. Прибывший к армии французский капитан шевалье де Крепи успокаивал главнокомандующего, советовал от лица посланника в Петербурге маркиза де ла Шетарди и не предпринимать никаких действий. Потому Левенгаупт лениво писал в Стокгольм, что армия в хорошем состоянии, а весной, с прибытием корабельного флота и подкреплений из Швеции, он намеревается успешно продолжить войну.
В январе де ла Шетарди изложил Императрице предложения Франции о посредничестве в примирении со Швецией.
В качестве платы за помощь в известных событиях шведам очень уж хотелось получить Карелию, Выборг с Кексгольмом, уничтожить весь русский военный флот на Балтике, а порты балтийские в Эстляндии и Лифляндии открыть для беспошлинной торговли хлебом, как и говорилось в Ништадтском мире. Правда, сам мирный договор должен быть уничтожен как противный шведской стороне.
Но Елизавета ответила резко:
— Коли стороне шведской мир сей противен, то мне противны все те условия, что предлагаете, маркиз. Противны моей чести и славе.
— Но Ваше Величество, — растерялся француз.
— И пусть сам Король французский, — продолжала Императрица не слушая, — будет судьей. Что скажет народ, увидев, что иностранная Принцесса, мало заботившаяся о пользе России и ставшая случайно Правительницей, предпочла, однако, войну постыдным уступкам хоть чего-нибудь. Тем более дочь Петра не может для прекращения той же войны согласиться на условия, противоречащие благу России, славе ее отца и всему, что было куплено ценой крови его и ее подданных. — Выговорив все это, Елизавета Петровна отвернулась к Шуваловым, дав понять, что аудиенция закончена.
Шетарди срочно отписал в Париж, но получил оттуда лишь выговор, а не совет. Сменивший на посту министра почившего кардинала Флери, Жак Амелот писал: «…очень изумлен тем, что Вы решились писать графу Левенгаупту о прекращении войны…, что Вы хотели взять на себя ответственность за последствия всего этого».
Дипломатия французская из всех сил пыталась заставить Россию заключить мир со шведами. Безуспешно! Посланник Парижа в Стамбуле истратил уйму денег, дабы вовлечь Порту в очередную войну с Россией. Отсюда зайти пытались. Но на границах Турции стояла армия шаха Надира, угрожая тени аллаха на земле. И турки остались нейтральными.
Зато Россия не дремала. Ласси упорно разрабатывал план новой кампании. Фельдмаршал хотел упредить шведов до наступления весны, прекрасно осведомленный через лазутчиков о бедственном положении Левенгаупта и его армии. План кампании должен был начаться стремительным ударом от Нарвы. Переход русских войск по льду Финского залива с одновременным маршем полков от Выборга сулил разгром обессиленной шведской армии.
«Февраля 25-го. К шведскому генералу Левенгаупту с объявлением об окончании армистиции (перемирия) и предначалии воинских действий в Фридрихсгам с письменным сообщением обер-квартирмейстер Шредер отправлен»