Служба Радости
Шрифт:
Манада легла на живот, Гриша стянул с нее порванные джинсы и ввел содержимое шприца.
— А что вы ей вкалываете? — спросил Жюбо.
— Что надо, то и вкалываю. А теперь продолжим то, с чего не начали.
Доктор достал из халата слушалку и вставил в уши. Потом извлек из другого кармана аппарат для измерения давления и застегнул на бицепсе. Выполняя все это, он то и дело икал и вообще, Жюбо показалось, что он пьян. Хотя проверить мертвец не мог, даже такая пахучая вещь как перегар, неуловима для носа покойника. Доктор сжимал и разжимал резиновый шарик, накачивая застежку. Потом приложил к внутренней стороне локтя слушалку. Нахмурился.
— Что такое? — пробормотал доктор. — Аппараты упорно врут,
Доктор едва поднялся с кровати и, покачиваясь, пошел к выходу. А Жюбо сразила догадка. Все, что он слышал о морфии от Сони, очень напоминало… Как только Гриша вышел из палаты, Жюбо приложил палец к губам и выскользнул за врачом в коридор. Проследить того оказалось делом пустяковым. Жюбо старался двигаться бесшумно, но даже этого не потребовалось. Гриша шел по коридору что-то напевая, либо бормоча какую-то чушь. Он спустился до третьего этажа и опять закурил, прямо на лестничной клетке. Жюбо ждал пролетом выше. Выбросив окурок, Гриша скрылся в коридоре третьего этажа, Жюбо тенью двигался следом.
Выглянув из-за угла. Жюбо увидел, как Гриша возится с замком на какой-то двери. Вот он открыл и вошел. Все также бесшумно, Жюбо подошел к открытой двери, украдкой заглядывая внутрь. Гриша стоял и наливал бесцветную жидкость в пластиковый стакан из пятилитрового баллона. Когда она скрылась в утробе врача, он зашарил по многочисленным шкафам, бормоча под нос:
— Так, значит пациентке без ног пришлось вколоть двойную дозу морфия, так как она жаловалась на боль… так и запишем.
Однако он ничего не записывал, а, достав ампулу, набрал шприц и вколол в вену. Ослабив жгут, закатил глаза и зашептал:
— Хорошо, как же твою мать хорошо…. Я люблю эту работу!
Потом вынул из кармана полулитровую бутылку воды, наполнил ею шприц. Жюбо усмехнулся, картина прояснилась. Он снял улыбку с лица и постучался о дверной косяк.
— Доктор? — сказал Жюбо, наблюдая, как Гриша прячет бутылку минералки и стремительно откатывает рукав халата.
— Что такое муж покойной… бр-р-р больной? Вам сюда нельзя!
— Моей жене стало хуже, боль не проходит.
— Это замечательно, сейчас поставим ей еще укольчик, — развеселился Гриша.
— А что, здесь хранятся запрещенные препараты? — Жюбо вошел внутрь, несмотря на размахивающего руками доктора.
— Угу, такие запрещенные, что от постороннего взгляда могут раствориться. Пойдемте к вашей…
— А может вы вколите ей обезболивающее посильней, — сказал Жюбо, осматривая многочисленные шкафчики.
— Может быть, а теперь…
— А какое самое мощное болеутоляющее? Вы не поймите меня неправильно, если надо доплатить, я доплачу…
Жюбо вынул из кармана пачку тысячных купюр. В глаза Гриши к блеску добавилось горение. Он снял очки, протер полой халата.
— Ну, если вы подходите к делу таким образом… я мог бы вколоть вашей жене… морфий, — последнее слово Гриша пробормотал, самым заговорщицким шепотом.
— Правда? А он точно поможет?
— Какие могут быть сомнения? Морфий штука старая, проверенная — срабатывает всегда!
— А он не вызывает зависимости?
— Вызывает. У идиотов. А если пациентке больно, лучшего средства не найти. Правда, выдавать его можно исключительно с разрешения главврача, а он будет только к утру…
Как бы невзначай, Гриша кивнул на пачку денег. Жюбо улыбнулся и отсчитал десять купюр. Они скрылись в белом халате со скоростью смеха.
— А можно почитать инструкцию к морфию? А то я что-то волнуюсь…
— Какой базар брат? — Гриша отвернулся и открыл шкафчик, где лежали коробки с вожделенными ампулами. — Есть еще демидрол или трамал, но морфий лучше…
Ребро ладони Жюбо столкнулось с шеей доктора, он упал. Жюбо тут же полез в шкаф и начал выгребать ампулы, таблетки и прочее. Все добро мертвец сложил в пластиковый мешок, найденный здесь же, и вышел в коридор. Замок с ключом все еще висел на петлях, Жюбо закрыл доктора и направился к Манаде. По пути ему попалось еще одно сильно заинтересовавшее помещения. Операционная. Она не закрывалась, Жюбо спокойно покопался в комнате, прихватив пару скальпелей, набор медицинских игл, и несколько мотков ниток. Остальные предметы, вроде зажимов, тампонов и хирургических пил, внимания не привлекли. Вся нажива отправилась к лекарствам и Жюбо уже собрался подняться к Манаде, но увидел очень полезную вещь — кресло-каталку. Положив на него кулек, он покатил наверх.
Мертвая сидела на кровати и болтала культями, как тогда в машине. Наверное, это занятие ей понравилось. Жюбо ввез кресло в палату и сказал:
— Садись, теперь надо выбираться отсюда.
— Миссия увенчалась успехом?
— Да. Доктор в отключке, но осталась преграда в виде той сумасшедшей…
— Предоставь ее мне.
Жюбо не возражал. Когда они выехали из больницы и направились к машине, в здании осталось два бесчувственных тела. Первое — врача морфиниста; второе — женщины из регистратуры. На даму с бешеной скоростью наехала мертвая курьерша, спустившись на кресле-каталке прямо по ступенькам. Манада заявила, что сломала ей ноги, а Жюбо думал, пострадал также позвоночник.
— Ну как? — спросила Соня, вылезая из машины.
— Нормально, — ответила мертвая. — Теперь надо выбираться из города, верно Жюбо?
— И как можно скорее. — Кивнул мертвец. — И еще надо угнать машину побольше, в эту не поместится кресло. И вытащите, наконец, этого идиота из багажника!
Отступление Архивариуса
Класс старшего внука не пропал, не растворился — его как будто сдвинули вправо. Теперь Варя увидела сновидение средней внучки, Светы. Вернее не одно, а целую череду и все — кошмары. Специально приготовленные, только из печки дьявола! Варя увидела то, что сама Света никогда не помнила. Проснувшись, Света всегда забывала, что ей снилось.
Про ад сложено столько всевозможных легенд и гипотез, что можно запутаться. "Ад — это повторение" — говорит "Король ужасов". Преисподнюю описал известный итальянец Данте Алигьери, еще черт те когда. А уж сколько современных книг и фильмов поставлены на эту тему! Варя великолепно знала, что такое ад на самом деле — старый Магистр буквально достал ее оттуда. Естественно все предположения и описания никогда не смогут передать настоящую атмосферу владений Темного, ибо невозможно описать ОЩУЩЕНИЯ. В аду мучается тело, испытывая страшную боль. Поэтому можно особенно не извращаться в сложных пыточных построениях. Какой-нибудь мужик с ножом и ты привязанная к столу — этого достаточно. Когда даже стрижка волос или ногтей воспринимается, как перемалывание всех костей, или бросок в соленое озеро тела, с полностью содранной кожей… дрожь пробирает! Есть еще несколько "приятных" дополнений. Например, лопаются барабанные перепонки от звуков, производимых взмахами крыльев бабочки. От запаха всего одной единственной капли пота рвет, словно угодил в выгребную яму. А уж что будет с желудком, если действительно туда угодишь… От света маленькой свечки выжигается сетчатка глаза, наступив на монетку, ощущаешь будто в ступню вбили гвоздь. Но самое противное — тело тут же восстанавливает повреждения. Оторви руку — вырастит новая. И не сомневайся — ее тут же оторвут еще раз, и еще… И длится это вечность, ибо в аду нет времени.