Служебный роман
Шрифт:
Маша, быстро смолов кофе, сварила его. От аромата, исходившего из кофеварки исходил приятный и насыщенный аромат высококачественного кофе, от запаха которого Коперник поморщился. Видно было по его лицу, что он борется с чувством брезгливости, стараясь изо всех сил скрыть от любимой, то, что запах кофе ему напоминает нечто не лицеприятное. Но маленькая чашечка с дымящимся черным напитком уже стояла на кухонном столе. И Коперник, набравшись храбрости, в конце то концов кофе ведь пьют все и ещё восхищаются этим напитком, решил одним глотком расправиться с этой проблемой. Маша взяла чашечку и блюдце, поддерживая блюдце под чашечкой, стала маленькими глоточками вкушать сладость напитка. Ей это так нравилось, что с каждым глотком кофе она закрывала глаза, вкушая и аромат, и вкус и получая бодрящий эффект от этого удивительного напитка. И одновременно растворяясь в домашнем уюте, рядом с любимым человеком. Коперник, улучив момент, сделал быстрый глоток, проглотив и кофе и гущу в ней. И нервно, не рассчитав, по-видимому, сил, громко стукнул чашечкой о блюдце. Маша открыла глаза, -Ты, что стучишь? Выпил уже? Коперник выпучил глаза, ожидая, что будет дальше. Вопреки ожиданиям, неприятных ощущений не было. Вместо этого, бодрость и невероятный прилив сил, вдруг стал ощущаться во всем теле. С ним никогда такого ещё не было. Он привык к водочным ощущениям, когда после выпитого, наступает расслабленное и успокаивающее состояние и хочется лечь поскорее в постель и забыть все неприятности текущего дня. Быть может, благодаря водочным вливаниям он и сохранил в себе присутствие духа и здравомыслия, так ему казалось. Да, может быть, так оно и было на самом деле, до тех пор, как Маша появилась в его жизни. Теперь же другое дело. Мысли от выпитого кофе, прояснились и засияли краски вдруг. И Копернику даже показалось на миг, что вокруг головы Маши обмотанной махровым розовым полотенцем, засиял светлой дымкой ореол. Он хотел сказать ей об этом, но внезапный резкий телефонный звонок прервал идиллию созерцания нимба вокруг головы любимой. Коперник вскочил с места и бросился в комнату к телефону.
– Да, Коперник у телефона.
– Привет, доктор. – В трубке послышался знакомый голос, но где он его слышал, Коперник никак не мог взять в толк.
– Здравствуйте. А, кто говорит?
– Что, опять напился как свинья?
От такого обращения Афанасий Петрович чуть не бросил трубку, но сдержался, такое обращение мог позволить по отношению к выпившему Копернику только один человек.
– Это твой бывший начальник, пьяница, Глушко Пётр Семёнович.
– Вы? – удивлению Коперника не было предела, – Вы же почти бесследно исчезли? Откуда?
– Я теперь могу говорить. Знаешь, есть в Испании такое княжество Андорра?
– Слышал, конечно, есть.
– Так вот я получил гражданство за вклад в тамошнюю науку и теперь занимаюсь исследованиями торсионных полей, правда, не цепной реакцией. Они там наслышаны страшилок о ней и категорически запретили это направление.
– Слава Богу. Значит, ещё поживём на свете.
– Я, почему звоню? Мне не хватает твоих мозгов. Такого ассистента как ты. Давай ко мне. У меня здесь отличные условия, а насчёт того, как тебе сюда доехать я уже позаботился, нужно только твоё согласие.
– Да вы, что? Я ни за что не согласен.
– Ты, что дурак? У тебя здесь будет все, что твоей душе угодно, соглашайся и не медли? – трубка внезапно разразилась короткими гудками. Глушко прервал разговор. Коперник стоял в застывшем оцепенении, не двигаясь с места и с трубкой в руке. Маша неслышно вошла настороженно и молча смотрела на него, затем, не выдержав затянувшейся паузы, стала говорить, -Кто звонил? – в ее голосе появились ревнивые нотки. Коперник молчал.
– Я ещё раз спрашиваю, кто звонил?
– А, что? – очнулся, наконец, он.
– Не, а и что, а кто звонил? – Маша уже стояла, держась за бока. Ее острые локти, как две пики, угрожающе торчали с двух сторон.
– Машенька, завтра ты можешь легко проверить, позвонив начальнику политотдела центра полковнику Чижикову Анатолию Васильевичу. Он тебе скажет то, что скажу я тебе сейчас.
– И что же ты мне скажешь? – не сбавляя категорического тембра ревности в голосе, стояла на своём Маша.
– Это академик Глушко Пётр Семёнович, он теперь гражданин Княжества Андорра. Между прочим, звал меня к себе.
– О, это очень интересно? И ты, конечно же, согласился?
– Конечно, согласился. – смеясь, ответил Коперник.
– Ах ты, предатель! – Маша сорвала с головы полотенце и стала гоняться за Коперником по комнате. Халат ее при этом распахивался, демонстрируя красивые линии и соблазнительные изгибы тела. Коперник, до крайности возбуждённый этими догонялками, резко повернулся и схватил Машу в свои цепкие объятия. Они стали неистово целоваться, и скоро были уже в постели, наслаждаясь своей любовью и близостью…
Глава четвертая
Учёный Совет собрался в том же составе, что и был при академике Глушко Петре Семёновиче. Его последователи сидели с недовольными лицами отдельной кучкой без своего руководителя в составе шести маститых академиков. Все они после закрытия направления остались без работы и вели свои теоретические научные труды в уютной домашней обстановке. Публикации этих трудов в научных изданиях приносили неплохие дивиденды. Некоторые из них даже держали штат сотрудников и консультировали коммерческие фирмы, и банки по средствам связи в сфере банковских операций с использованием торсионных полей. Такая связь давала выигрыш во времени получения сводок котировок по ценным бумагам покупаемых и продаваемых на биржах. Для аналитической системы банка, работающей в автономном режиме, этого преимущества было достаточно, чтобы застолбить покупку или продажу того или иного векселя либо пакета акций. Принимались правильные и всегда точные решения за счёт скоростей информационных систем, работающих на торсионных полях. Это приносило не малые дивиденды банку и естественно неплохие барыши ученному внедрившему этот механизм связи. Так что существование отставных академиков можно было бы назвать вполне комфортным и безбедным. Их мучило только одно, обида. Обида, накопившаяся за время отставки на Гаринова, не давала покоя и всякими правдами и не правдами им, во что бы то ни стало, хотелось помешать направлению молодого и перспективного НИИ Проблем антигравитации. Безработных академиков никто не лишал голоса, напротив они сохраняли статус члена Учёного Совета, закреплённого за ними Академией Наук пожизненно и принимали участие в каждом заседании.
Гаринов понимал, что его сторонников тоже было шесть, и его голос давал решающее преимущество. Теперь зависело все от того, чтобы все его сторонники присутствовали на Совете. Гаринов понимал так же и то, что если он изложит абсурдные доводы или отрицательные результаты, то в одночасье может лишиться и этой поддержки. Итак, Гаринов построил свой доклад, как подсказали ему его соратники и коллеги Коперник, Собинов и Кразимов. Когда он продемонстрировал взлёт дисколета на стартовом двигателе, из зала полетели реплики недоброжелателей, – Вы этот самовар нам серьёзно намерены предоставить для обсуждения?!
Или ещё такое, – Блеф! Вас судить мало за растранжиривание средств на псевдонаучное.
Гаринов стоически выслушивал реплики, затем, когда зал поутих, сказал, – Уважаемый Учёный Совет, я ещё не до конца сделал свой доклад. Знаете, народная мудрость гласит; ''Кто спешит, тот народ смешит''. И этим вызвал новые уколы зала:
– Вы пока что насмешили только нас.
– Товарищи, тише, давайте до конца все же выслушаем это.
И одна реплика прозвучала оскорбительно, – Пациент принёс не совсем адекватный диагноз. – Под всеобщий хохот академиков, который доносился из кучки сторонников Глушко. Гаринов подумал в сердцах: ''Надо было не слушать Коперника, а начинать с положительного результата. Хотел же, нет, выслушал и изменил доклад''.
А зал гудел: – А что его слушать? По-моему, нам все ясно?
Гаринов до этого держал себя в руках, но после последней реплики со всего размаха двинул кулаком по трибуне, графин с водой, подскочив, рухнул на ковровую дорожку и вода, булькая, пролилась на ткань.
– Я требую тишины! – заорал он в зал. Академики неожиданно притихли, удивлённо уставились на докладчика. Воспользовавшись минутным затишьем, генерал дал кадры сверх быстрого перемещения дисколета к облакам и мгновенного возвращения на стометровую высоту. В зале воцарилась звенящая тишина. Через некоторое время со стороны приверженцев Глушко кто-то выкрикнул: – Хватит нас дурачить? Вы что не видите, что это банальный фотомонтаж?