Служить цели
Шрифт:
— Бенджамин, — ее ладони на его лице ощущались благодатью. — Посмотри на меня, мой тигр.
Его веки были тяжелыми, но у нее были самые красивые глаза. Он мог бы смотреть в них вечно.
Когда она успела забраться ему на колени? Но ведь сделала это. Она оседлала его, обхватив коленями его бедра. Если бы он мог поднять руки, он бы обнял ее.
— Помнишь моего брата Трэвиса? Он ушел из морской пехоты, потому что больше не мог.
Ее брат. Да, он встречался с ее братом. Где-то. Хороший парень.
— Почему ты ушел из Рейнджеров, Бенджамин?
Он ведь ушел оттуда, да? Был демобилизован. Военная карьера не для него. От чувства потери у него защипало в глазах, но туман, окутавший его, сдерживал горе.
— Получил травму.
— И поэтому ты не вернулся.
— Не-ет, — он сумел сглотнуть, пока она оглаживала его плечи и грудь. Такие маленькие, но такие сильные руки. — Не поэтому.
— Почему, Бен?
— Не мог больше убивать. Слишком многих убил. С каждым следующим было все тяжелее. Вроде груза. Начал психовать…
Его голос затих, и Анна кивнула. Да, это была веская причина. Ей было больно за него, из-за его неразрешимой дилеммы. Потому что у этого воина, который так хорошо умел убивать, было заботливое сердце, которое, вероятно, разрывалось с каждым выстрелом.
И посттравматический синдром был вишенкой в этом жутком коктейле.
Он оправился от этого. На самом деле он был самым уравновешенным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но верность и долг могли создавать слепые пятна.
— Если бы ты остался, думаешь, что уберег бы своих товарищей по команде от смерти. Так?
Его глаза потускнели. Он медленно кивнул.
— Трэвис хотел вернуться, но не смог. Он говорил, что медлил бы в неподходящее время. Или запаниковал и перестрелял свою команду. Как насчет тебя?
Его реакции были замедлены, а разум все еще находился в сумеречном мире сабспейса. Его взгляд блуждал, скользя по чему-то… но явно не здесь.
— Что ты видишь, милый?
— Рокфейс взбесился. Застрелил нашего врача.
— Рокфейс служил слишком долго, правда? — мягко спросила Анна. — Может, ему стоило подать в отставку?
— Ага.
— У каждого человека есть предел, дальше которого ему не выдержать. Не вынести. И наступает время уйти. Или ты рискуешь навредить своим товарищам по команде.
Она ждала. Подождала еще немного.
И затем добавила:
— Ты поступил правильно, Бен.
— Они мертвы.
— А ты жив.
— Должен был умереть вместе с ними.
Господи, что еще она могла сделать, чтобы помочь ему понять?
Она стиснула зубы… и взяла стальное кольцо, которое надевала ему на член. Анна прижала холодный металл к его горлу… прямо над сонной артерией. Бен соображал медленно, все его чувства пришли в смятение. Он ощущал холод стали, не понимая, что это тупой предмет.
Он чувствовал, что ему угрожают ножом.
Все его тело дернулось, мышцы напряглись.
От этой рискованной ситуации ее затошнило.
— Что если бы ты мог быть с ними сейчас, саб? Ты хочешь этого? Или ты хочешь бороться за жизнь?
Широко раскрытыми глазами он ошеломленно смотрел на нее. И все же… не двигался.
— Я хочу, чтобы ты жил, Бен. Чего хочешь ты? Мне оставить тебя в живых?
После долгой затянувшейся паузы, когда собственные страхи едва не одолели ее, он кивнул.
Пульс стучал у нее в ушах, когда она, наконец, сделала вздох с облегчением. Бросив кольцо на пол, она обняла его.
— Так больно терять кого-то, правда?
— Больно, — согласился он.
— Там ты сражался за меня, за свою семью, своих друзей. Чтобы мы были в безопасности.
— Ага.
— Теперь ты здесь. Это значит, что твои приятели тоже боролись за твою безопасность. Не так ли?
Он моргнул.
— Маус хотел бы, чтобы ты жил, Бен. Не сдавайся. Ты обязан выжить, чтобы его жертва того стоила.
— Он умер. Я должен был быть там.
— Все мы когда-нибудь умрем, мой тигр. В то время… и в том месте… тебе не суждено было умереть. Твое время придет. А до тех пор твоя задача — жить как можно лучше.
Он уставился на нее.
— Теперь это твой долг, Бен.
Нужно ли было глубже погрузить его в сабспейс?
Но он впитывал то, что она сказала ему, в какой-то степени пытаясь переварить и усвоить эти мысли. Его защитные инстинкты были снижены. А сопротивление разума ослаблено, поэтому ее слова проникали глубже.
Она ждала.
— Он умер, — в глазах Бена стояли слезы.
Горе великодушного человека, который искренне любил, наконец-то всплыло на поверхность, и ее сердце было разбито из-за него. Она притянула Бена к себе, обняла и положила его голову себе на плечо, когда он затрясся.
— Это больно, я знаю, — прошептала она. Терять кого-то очень больно. Ни одна боль не сравнится с этой.
Он обнял ее в ответ, притянув к себе так сильно, что ей стало трудно дышать.
— Тише, — она просто продолжала крепко обнимать его, сердце к сердцу. Она могла бы обнимать его вечно, если нужно.
Но, в конце концов, он отодвинулся. Задышал глубже. И энергетика, исходившая от него, изменилась. Он выходил из сабспейса. Из отчаяния.
Она нежно погладила его по спине и плечам, возвращая его в этот мир. Реальность могла быть тяжелой. Но, возможно, в ее силах было одновременно облегчить переход и вернуть ему радость жизни.
Когда он поднял голову, чтобы оглядеться, она взяла его за правую руку.
Его золотисто-карие глаза встретились с ее глазами.
Скользнув его ладонью вниз по ее талии, она сомкнула его большой и указательный пальцы на завязке своих трусиков… и потянула вниз. Когда узелок развязался, она провела его рукой по своей обнаженной коже. А потом она взяла его левую руку и положила на завязку с правой стороны.