Служители зла
Шрифт:
Мария удивленно пожимает плечами:
— Какой-то мастер... Столяр...
— Вы знаете его фамилию?
— Нет... Зовут его, кажется, Зигманас.
— Вы раньше не были с ним знакомы?
— Нет. Два раза он молился рядом со мной в костеле.
— Почему же вы обратились именно к нему?
— По совету отца Августина. Он сказал, что Зигманас — набожный католик. Недавно приехал в наш город из деревни, нуждается и за недорогую плату сможет быстро привести в порядок дачу.
— Вы лично разговаривали со столяром?
— Да, два раза...
— Где живет этот человек?
— Не знаю,
— Как он выглядит? Высокий, маленький?
— Обыкновенный деревенский человек. Невысокий, немного седой... Голос у него тихий, мягкий...
— Как он был одет?
— Не помню... Да разве это так важно?
— Очень! После пожара вы видели его где-нибудь?
Нет, Мария больше не видела этого человека.
Старушка устала. Надо было заканчивать и без того затянувшийся разговор. Записав все существенное из рассказа хозяйки, Юшкас протянул ей протокол. Вздохнув и перекрестившись, Мария подписала его. Поговорив еще немного уже совсем на другие темы, Юшкас простился и вышел из квартиры. Однако на улице, у подъезда, остановился. Не вполне осознанная тревога удержала его возле дома. Нет, он не обо всем расспросил тетю Марию. Он упустил существенную деталь, без нее нельзя полностью восстановить картину преступления. Всего одна деталь, один штрих, но такой важный...
Юшкас бросил недокуренную папиросу на землю. Почти бегом поднялся по лестнице в квартиру Шамайтиса. Осторожно постучал и вошел в комнату. Старуха лежала все в том же положении и что-то беззвучно шептала.
— Простите меня, тетя Мария, пришлось снова потревожить вас, — извинился Юшкас.
Мария с удивлением посмотрела на него, но ничего не сказала настойчивому гостю.
— Я забыл спросить... Скажите, пожалуйста, где вы были, что делали в тот вечер, когда произошло несчастье?
Мария прикрыла глаза, будто вспоминая далекое прошлое, затем медленно проговорила:
— О, я помню тот вечер... Он так хорошо начался и так плохо кончился. Тогда у меня, вот здесь, собрались мои знакомые женщины. Пришел и отец Августин. Он давно обещал поподробнее рассказать нам об учении Фомы Аквинского и прочитать страницы из Силлабуса... [1] Впрочем, ты, наверное, не знаешь...
— Знаю, — перебил Юшкас. — Продолжайте, пожалуйста.
Ивар знает церковные книги? Это сделало Марию разговорчивее:
— Ну, вот... Отец Августин много читал, беседовал с нами... У всех было такое хорошее, возвышенное настроение.
1
Силлабус — «список заблуждений», изданный в 1864 году папой Пием IX. В нем подвергались проклятию научные открытия, демократические свободы.
— До какого часа у вас были гости?
— Все разошлись около двенадцати часов ночи.
— Отец Августин был все время с вами?
— Да. Правда, один раз он попросил разрешения пройти в кабинет мужа и позвонить по телефону.
Юшкас насторожился:
— Он долго отсутствовал?
— Всего несколько минут. Позвонил по телефону и вернулся обратно.
— Отец Августин не сказал вам, куда и кому он звонил так поздно?
— Он справлялся о здоровье какой-то больной женщины, которая живет за городом... Сказал, что бог внял его молитвам, больная поправляется, и теперь можно продолжать беседу... А спустя тридцать-сорок минут отец Августин предложил всем разойтись, так как было уже поздно.
— Когда в кабинете говорят по телефону, здесь слышно?
— Нет.
Вопросы Юшкаса непонятны Марии, но она терпеливо выслушивает их и так же терпеливо отвечает. Чем еще он будет интересоваться сейчас? И к чему все это, ведь мертвого не воскресишь... Но Юшкас больше ни о чем не спрашивает. Он долго сидит, не поднимая головы. У следователя возникает много новых вопросов, но на них уже не сможет ответить старая Мария...
ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
Было поздно, когда Юшкас вторично покинул квартиру Шамайтиса. Он вышел на улицу, снова на минуту остановился возле дома, затем медленно двинулся вперед. Куда, зачем? Этого Юшкас и сам не знал. Он шел, слегка запрокинув голову, и смотрел на небо — бескрайнее и звездное. Со стороны могло показаться, что по узкому тротуару тихой, уснувшей улицы идет какой-то чудак, мечтатель или влюбленным, забывший обо всем на свете. Сейчас его интересуют только звезды на небе, тишина ночи и, может быть, стихи...
Ивар Юшкас становился таким каждый раз, когда в результате допросов, сопоставлении, выводов приближался к решению поставленной задачи. В эти часы Юшкаса нельзя было удержать в кабинете; он запирал дверь, уходил из прокуратуры и бродил по улицам вот так же, как сейчас, задумавшись и запрокинув голову.
Да, Альберт Шамайтис убит. В этом не могло быть сомнении. Убийцы все заранее обдумали, тщательно подготовили... Больше того, Юшкас отчетливо представлял себе, кто был заинтересован в убийстве ученого, кто направил руку убийцы. Но улик, прямых, неоспоримых улик, у следователя пока не было, хотя «технику» убийства он почти полностью разгадал.
Медленно проходя улицу за улицей, Юшкас восстанавливал в памяти — в который раз! — подробности. Их накопилось немало, но они были еще отрывочными. И тем не менее Юшкас знал: развязка близка. И еще одно было бесспорно и ясно — убийство Шамайтиса имеет определенную политическую окраску. За спиной уголовного преступника действовал злобный враг.
Сейчас, как ни странно, Юшкас больше всего думал о таком, казалось бы, незначительном факте, как телефонный разговор преподобного отца Августина из квартиры Шамайтиса.