СЛВ - 4
Шрифт:
— Ещё какая, — подтвердил Арчи, — иногда ляпнешь что-нибудь не то, потом бегают за тобой с вилами. А ты ни сном ни духом, отчего да почему. А они лишь орут да руками машут, и на контакт уже не идут. Ну, разве что на физический.
— Вот видите, — развёл руками директор, — проблема имеет место быть. Мало того, практически все наши гости считают манеру разговора гномов чрезмерно фамильярной и панибратской. И это я ещё не беру в расчёт некоторую излишнюю готовность нашего народа к словесным сварам и конфликтам, знаете ли.
— Знаем, — кивнул ему Арчи, — эту особенность мы как раз хорошо знаем. Но уже привыкли, внимания не обращаем.
— Похвальная профессиональная привычка, —
— Понятно, — уяснил я себе положение дел, — а гномы как к этому относятся?
— С пониманием, — пожал плечами генеральный. — И даже считают это частью традиции. Ведь все мои предшественники на этом посту вели себя соответственно, и все мои преемники тоже будут. Мало того, такая манера разговора очень помогает приводить подчинённых соплеменников в чувство. Вызовешь, бывает, к себе какого-нибудь начальника отдела или производства и вежливо осведомляешься у него, что же в его хозяйстве пошло не так да почему. Называешь его при этом любезнейшим да милым другом, а его просто колотит от ярости, но молча. Если бы я разговаривал с ним в обычном для гномов стиле, то получил бы, без сомнения, свару и скандал, а так нет. У нас считается лучшей победой это перебороть собеседника на его же поле, обыграть по его же правилам, а отвечать обычной грубостью на нарочитую вежливость это всё равно что расписаться в собственном бессилии, чем я и пользуюсь. Мало кто среди гномов обладает, знаете ли, подобными навыками общения.
— Понятненько, — ухмыльнулся Арчи, — примем на вооружение.
— Сомневаюсь, что у вас это получится, — пожал плечами директор. — Вы всё же, при всех своих прочих несомненных достоинствах, не гном. Но попробуйте. И, кстати, позвольте вручить вам ваши новые пропуска.
Мы как раз подъехали к дальней проходной, и Рагнар Далинович вручил каждому из нас по мощному документу. В моих руках был сейчас, если только я не ошибаюсь, пропуск-вездеход, выписанный сразу на год. Все необходимые подписи там имелись, ещё он был густо разукрашен непонятными мне пиктограммами и разноцветными штампованными фигурками вкупе со множеством цифр и букв. Далин как-то пытался объяснить мне сложную систему распознавания доступа, заложенную в эти пропуска, но я его даже слушать не стал, всё равно не запомнил бы.
Ещё с этого пропуска на меня смотрела моя собственная физия, нарисованная неведомым художником. Рисунок был мастерским, его можно было бы скорее назвать шаржем или карикатурой, чем точным портретом, но так было даже лучше, наверное. Кто-то точно ухватил все мои характерные черты и зафиксировал их в этом наброске, убрав всё лишнее и оставив только то, что позволит уверенно опознать меня даже в побитом виде и даже через десяток-другой лет.
— Впечатлён, — Арчи помахал в воздухе своим пропуском, — большая честь, высокая ответственность и всё такое прочее. Но только что же, позвольте спросить, сие
— Давайте сначала подчинимся законной процедуре, — с этими словами директор вытащил свой личный пропуск и предъявил его выскочившему старшему наряда на проходной, — а потом я уже объясню вам, что это значит.
Я вслед за ним с удовольствием показал охраннику раскрытую книжечку, мне уже надоели все эти качания прав, мне хотелось простого человеческого рабочего отношения. Ну, чтобы быть одним из всех, чтобы показал и прошёл, чтобы без косых взглядов в спину, чтобы нормально, как было до всех этих великих подвигов. Арчи, безразлично пожав плечами, сделал то же самое, и мы спокойно проехали.
— Не спеши, — дал указание своему шофёру Рагнар, стоило только машине выехать на лётное поле, а после повернулся к нам. — Так вот, сейчас я буду предельно краток, чтобы избежать недопонимания. Первое — в моём лице вы найдёте самого искреннего союзника. Второе — на любом аэродроме, принадлежащем народу гномов, вы будете в полной безопасности. Но важно при этом помнить, что от случайностей и действий третьих лиц не застрахован никто. И ещё — это не мой личный каприз, а взвешенное, обдуманное решение всех кланов и родов, имеющих отношение к лётной деятельности и не только. Вопросы?
— Да никаких, — вновь пожал плечами Арчи, — хотя один есть, конечно. В честь чего нам такие пряники?
— Вы должны понимать, — вновь стал пространно выражаться директор, — что наше общество уже не столь монолитно, как это было лет двести назад. Единственное, что нас всех всё ещё по-настоящему объединяет, так это наши покровительницы. А если ещё точнее, так это наше к ним отношение. Убери его, и мы пойдём по человеческому пути развития, станем такими, как вы. Без обид, Артём, но для нас это будет означать, скорее всего, разделение на удельные княжества, как у вас, вражду, как у вас, разобщение и раскол. Мы уже не будем одним народом, брат пойдёт на брата, это всего лишь вопрос времени. Саламандры — это наша религия, наша идеология, наш стержень. Без них мы никто.
— Понятненько, — немного ошалелым голосом произнёс Арчи. — Отщепенцев, значит, гнобить будете в скором времени?
— Будем, — будничным тоном произнёс Рагнар — придётся. Знаете, коллеги, чем отличаются наши банковские кланы от всех остальных?
— Количеством денег? — попробовал угадать я.
— А вот и нет, — победно улыбнулся мне он, — денег у нас самих хватает. Мы же гномы, в самом-то деле! Это только люди живут с ощущением родного дома вокруг, а потому не сильно напрягаются. Мы же в этом мире гости, и мы об этом не забываем. Деньги и квалификация — вот то, что можно унести с собой в случае чего, причём насчёт денег полной уверенности нет. Квалификация наше всё, и это наше главное отличие от банковских кланов.
— Но как же Гномий Кряж? — удивился я, — разве это не ваш дом?
— Глубины Гномьего Кряжа наши, — поправил меня Рагнар, — но всю жизнь в них не просидишь. На поверхности же слишком много опасностей и вызовов, которые нам не по зубам. Мы, точнее будет сказать, многие из нас, отчётливо понимают, что существование в большом мире для нашего народа возможно только в симбиозе с остальными и прежде всего с людьми. Финансовый же капитал такую идею не приемлет, он стремится к диктатуре. Причём, и в этом его неизбывное проклятие, опирается он в своём стремлении на наиболее низменные идеи, опираться на что-то хорошее он не в состоянии. Идеи расового превосходства, навязывания своей экономической политики…