Смех дьявола
Шрифт:
Мисту протянула ей свой носовой платок.
— Не оставайтесь здесь. Если патрон вас увидит, вам не поздоровится. Он всегда на страже нравственности своих девиц. Идите сейчас за нами в английский клуб.
— Жанина, ты помнишь Франсуа Тавернье?
— Помню ли?!. Благодаря ему у меня была лучшая в моей жизни встреча Рождества! Здравствуйте, майор, рада вас видеть.
— Здравствуйте, мадемуазель.
— Пошли, девочки, отчитаемся. Не думайте, что вы так просто отделаетесь. До скорого, майор.
Оставшись одни, двое мужчин посмотрели друг на друга и в итоге
Все те, кто видел, как танцует и смеется Леа в этот вечер, поняли, что у них нет ни единого шанса. Мак-Клинток смотрел на нее с грустью. Мисту заметила это и подошла к нему.
— Не хмурьтесь так, полковник. Лучше пригласите меня потанцевать.
Когда подруги столкнулись на площадке, Леа послала ей признательную улыбку.
Франсуа обнимал ее с такой силой, что ей трудно было дышать. Но ни за что на свете она бы не протестовала. Они танцевали молча, для чувства не надо было слов. Они скользили, не думая о своих движениях, инстинктивно подчиняясь музыке, машинально меняя ритм, слившись в одно целое. Как и в Париже когда-то, они продолжали танцевать, когда музыка уже стихла. Смех и аплодисменты вернули их к действительности. Выпив несколько стаканчиков, они покинули клуб.
Вечер был тихий и ясный. Они сели в джип, оставленный около выхода, и долго ехали в молчании через руины, пересекли парк, где при белесом свете луны изуродованные и обгоревшие стволы напоминали армию на марше. Франсуа остановился на Шарлоттенбургерштрассе.
Франсуа нежно привлек к себе Леа. Они замерли, давая себе возможность проникнуться теплом друг друга, закрыв глаза, чтобы полнее насладиться этим удивительным счастьем: раствориться в другом, чувствовать, как бьется его сердце. Может быть, в первый раз в этих мрачных местах их нежность расцвела и увлекла в мир возвышенных чувств. В эту минуту они не испытывали желания заняться любовью, их захлестнула радость, переполнявшая их сердца.
Близкий крик ночной птицы заставил их рассмеяться.
— Это хороший знак, ночные птицы возвращаются, — сказала Леа.
— Вернемся.
— Вы уже провожаете меня?!
— Нет, сердце мое, только если вы этого захотите. Я снял комнату у одной пожилой дамы недалеко отсюда.
— Как вы это сделали? Ведь нечего снимать.
— Я нашел выход.
Он остановился на маленькой улице около Гогенцоллерндамм. Здесь уцелели невысокие дома. Большим ключом Франсуа открыл застекленную дверь. Тощая кошка потерлась об их ноги. Они взяли каждый по свече и поднялись с неудержимым смехом наверх. В комнате пахло увядшими розами.
При свете свечей Франсуа медленно стал ее раздевать. Когда она была обнажена, он долго стоял на коленях у ее ног. Его взгляд скользил по ней, заставляя ее трепетать. Она вздрогнула, когда его губы прижались к впадине между ног. Она почувствовала, как раскрылась навстречу поцелуям любовника. Он отнес ее на кровать и разделся, не сводя с нее глаз. Он овладел ею осторожно. Она доверчиво отдалась ему. Когда она почувствовала пик наслаждения, она крикнула:
— Сильнее, сильнее!
Он отвез ее обратно на заре. Она проскользнула в «комнату кокоток», не потревожив своих подруг.
Наутро они рассказали друг другу то, что пережили после памятного Рождества в Амьене. Франсуа встретил весть об освобождении Сары и ее медленном выздоровлении в Англии с радостью, вызвавшей у нее ревность. Он боялся сообщить ей о смерти Матиаса и начал с рассказа о гибели Отто, упомянув о своем визите к Франсуазе.
— Вы были там в момент, когда он погиб?
— Нет, я нашел его военное удостоверение в кармане французского эсэсовца, который его знал.
Леа закрыла глаза.
— Что стало с этим французом?
— Он умер.
Слеза скатилась по милому лицу.
— Как его звали?
Франсуа обнял ее и рассказал все.
— Умирая, он называл тебя и просил у тебя прощения. Плачь, мое сердце, плачь.
Рыдания сотрясали Леа. Как трудно расставаться с детством!
Вечером она захотела отправиться на могилу Матиаса. Она положила на нее цветы, купленные у торговки на углу Констанцештрассе.
— Мы перевезем его останки во Францию, если ты хочешь.
— Нет, он умер здесь, здесь и должен оставаться.
— Что вы делаете?
— Я собираю немного этой земли, чтобы смешать ее с землей Монтийяка.
У нее защемило сердце.
— Что с вами?
Как будто ничего не произошло. Просто, в первый раз за долгое время она подумала о возможном возвращении в обожаемый край. На эту мысль ее натолкнул Матиас. Она с ожесточением наполнила землей свою шляпу. Когда Леа выпрямилась, новый свет сиял в ее глазах.
В течение недели они виделись каждый день. Клер и Мисту, как могли, скрывали отсутствие своей подруги. Несмотря на это, работа, выполняемая молодыми женщинами французского Красного Креста в Берлине, вызывала всеобщее восхищение. Жанина Ивуа, руководитель отделения, писала мадам де Пейеримоф:
«По походному журналу вы должны видеть, что мы хорошо поработали. Нам удалось получить у британцев разрешение на продление срока нашей работы в их секторе благодаря тому, что мы делаем для них. Действительно, они не получили разрешения передвигаться в русской зоне в поисках пропавших без вести (приблизительно тридцать тысяч), поэтому во время наших выездов мы делаем для них то, что они сделали бы для нас. Иногда мы возвращаемся с сотнями свидетельств о смерти или со списками захоронений, найденных в самых маленьких деревнях, которые можно разделить по национальностям. Сколько писанины!..
В каждой нашей команде по-прежнему пять водителей и одна санитарка. Англичане настояли на уменьшении численности персонала ввиду трудностей со снабжением.
Эльзасцы и лотарингцы продолжают прибывать, и мы все с радостью перевозим их; бедняги, они так настрадались! За десять дней наши девушки одели, накормили и обслужили семь тысяч эльзасцев и лотарингцев. Их неиссякаемая самоотверженность вызывает восхищение французских и британских властей.