Смена
Шрифт:
«Почему здесь нет связи? Как же остальная часть класса, что они подумают? Елена Александровна и другие… Может, им нужна помощь? Так что там случилось с дорогой… «Снегопад», «метель» – серьезно? Может, попросту не думать. Быть здесь и сейчас. У них все хорошо. Может, они уже здесь, вот-вот сворачивают, выезжают из леса и готовятся к выходу. Или вовсе…»
– Пофиг. Какая разница, мы же нормально доехали.
– Санек, чего там бубнишь?
– Не, ничего. Вспоминаю кое-что…
– Лады. – Парни пожали плечами.
По природе своей Саня был тем еще пофигистом,
– Вы, в курсе, что ходят слухи, мол, место это нечистое, проклятое? – окончательно разорвав всю загадочность неизвестности этой чащи, принялся разгонять разговор Леха, смотря себе под ноги и не сбавляя темп шага.
– В смысле? – приподняв бровь, поинтересовался Леня, замедляя шаг и затаив дыхание.
«Ну конечно – страшные истории. Вот тот самый повод лишний раз поржать вместе с пацанами, вспомнив, какими мы были раньше доверчивыми детьми. Верили же во что только можно. Эх, было же время… Проще все было, относились к времени и моменту легче. Не ценили то, что вот-вот может закончиться».
К Санькиному удивлению, Леня, вечно искавший повод для неуместного стеба, отныне шел молча, подобно рыбе в воде (правда, очень смуглой рыбе), даже и не думая тут же издевательски заржать над этой нелепой новостью. А вот Саня напротив, он не верил ни в мистику, ни в проклятия. И слышать «наш лагерь» вместе с «проклятый» в одном предложении было как минимум глупо и смешно.
– Мне с параллели рассказывали, типа в этом лагере по ночам люди всякие ходят, стоны и всхлипы непонятные издают, ни глаз, ни рта, только глубокие впадины и тонкие прорези.
«Вот же бред… Бред же?»
Ему уже говорили, что здесь неподалеку деревня или поселок какой-то находится. Пару тысяч человек живет – не больше. Вот и заходят некоторые время от времени поздороваться всего-навсего, все равно все вокруг друг друга знают, зачем им что-то от кого-то скрывать. Но Леня насторожился, продолжая идти, не проронив ни слова.
– Так вот, один мой кент, который здесь уже был, рассказал мне, мол, одно из таких существ всю ночь стояло неподвижно и пристально смотрело, если так можно выразиться, в окно его комнаты, периодически подергивая головой… То ли бабка старая была, то ли дед помятый – фиг его знает. А снега тогда было немерено, прям как сейчас…
– И… и чем все кончилось? – прервал его Саня своим саркастическим смехом.
– Может, как раз из-за этого все те люди пропали? Уже как пять лет найти не могут их… – голос Лехи помрачнел.
– А че лагерь тогда не закрыли, раз ты сказал, что здесь люди пропадают? – Он презрительно уставился на Леху прищуренным взглядом от недавнего смеха.
– Закрыли. Вот до него сейчас и дойдем скоро, – глухо ответил Леха, нагибаясь под ветками.
Вдруг он замедлил шаг, а затем вообще остановился и замер. За его примером последовали остальные. Саня сглотнул ком в горле.
– Ты че, серьезно в эту хрень поверил? Да я прикалываюсь просто. Сам знаешь, мы же раньше с тобой и Андреем туда еще совсем малыми ездили. И все норм было. Нет тут ничего, обычный лагерь как лагерь. А закрыли и почему новый, нынешний «Луч» построили – фиг его знает, – с улыбкой успокоил их Леха. – Чего встали, давайте скорее, немного осталось.
Леня был прав, до проблеска заброшенного старого лагеря оставалось совсем ничего.
В сугробах снега, похожих на горбы верблюда, уже были различимы знакомые силуэты каменных дорожек, по видимости, ведущие к входным воротам.
Стоя перед ржавой железной калиткой, друзья переглянулись.
– Точно пойдем? – в последний раз спросил Леня пацанов. – Не зассали?
Они собрались кучкой возле ворот – двух железных столбов, над которыми была укреплена дуга железной рамы с большими буквами: «К», «О», «С», «М», «О», «С». Саня достал телефон, проверяя наличие связи – все еще тщетно.
– Ну, вперед! – махнул головой Леня и первым, держа наготове фонарик вспышки смартфона просунулся в щель ворот. Те протяжно заскрипели.
Вошли колонной.
– Ну? Заходи. – Захотелось пропустить Леху. Но тот оказался «вежливее» его, поэтому роль замыкающего досталась не ему.
Судя по двухэтажному зданию, расположенному в двадцати метрах от ворот, вход, в который залез Саня, был не центральным.
– Глянь, да нам повезло. Корпуса родные так и стоят. Вроде здесь школа у нас была. Туда тогда? – вбросил обрадовавшийся Саня.
– Школа в лагере? – тут же удивился Леня.
– Да. Чтобы в учебное время халявные оценки получать за глаза красивые. Андрея забыл, что ли? Он же так делал, когда в последний раз один гонял сюда. В классе шестом уже.
Вблизи здание напоминало уставшую, побитую жизнью старуху – осыпанная штукатурка, битый кирпич с некогда красочной отделкой, разваливающееся постепенно крыльцо, обрывки рубероида, свисающие с крыши. И только стекла в окнах – и это сразу бросается в глаза, настораживая своей странностью и каким-то диким несоответствием всей картине – блестели, словно десять минут назад отмытые старательной уборщицей.
Ступив на крыльцо, Саня повысил яркость фонарика телефона. Первым в здание намеревался зайти Леня, а вот Леха все это время продолжал стоять в стороне.
Он замер, прислушиваясь: внутри стояла могильная тишина, лишь протяжный гул легкого ветра чесал перепонки. Затем заглянул в одну из щелей в двери. Взгляду его открылся темный квадратный пыльный холл с лестницей, один пролет которой поднимался на второй этаж, а другой спускался в подвал. Кроме лестницы, здесь также имелись четыре двери – две справа и две слева – и пятая – прямо, сделанная в виде арки. Следом они отвели пластиковую дверь в сторону, чуть приподнимая ее на петлях, чтобы сильно не скрипела. Вошли внутрь. За аркой открывалось еще одно помещение с разбросанными тут и там по полу серыми от пыли игрушками, пустыми картонными коробками с логотипами бывшего лагеря, расшатанными стульями и прочей школьной и лагерной атрибутикой прошлого, от которой уже успел отвыкнуть Саня. Повсюду валялись разные колбочки и битые стеклышки, хрустящие под ногами. Похоже первая дверь вела в класс, предназначенный для естественных наук.