Смерч

Головачев Василий Васильевич

– Стас! – слабо воскликнула Светлана, порываясь бежать к проигравшему бой, но Матфей остановил её:

– Не мешай им, Светлая.

Тарас, продолжая держать меч острием к груди Стаса, прыгавшего то вправо, то влево, пытавшегося сойти с вектора удара, проговорил медленно, свистяще-гулким голосом:

– Иногда мне кажется, что я напрасно взялся за эту работу.

– Какую? – ощерился Котов-младший.

– Работу чистильщика. Гордыня человеческая неистребима. Смертные грехи бессмертны. Никто не хочет учиться на

своих ошибках. Тьма всё время находит своих апологетов. Бросить всё к чёртовой матери, что ли?

– Ты не сможешь меня убить! – Стас оглянулся, ткнул пальцем в колонну смерча. – Он не позволит!

– А я никого не собираюсь спрашивать. К тому же ты напрасно надеешься на него. Увы, друг мой, хозяева редко ценят и защищают своих слуг, а тем более такие, как Аморф Конкере.

– Не убивай его, диарх, – проговорил Юрьев.

Горшин качнул головой.

– Иногда приходится стрелять в человека, чтобы убить в нём Зверя.

– Граф! – прошептала Светлана.

И только Василий Никифорович и Матфей промолчали.

Меч Тараса вдруг изменил форму.

Он превратился в спиральный рог, затем в кристаллическую друзу, в язык огня, в копье с ледяным наконечником, в рогатину, в кружевной веер, в лазерную нить, в цепь сверкающих ромбов, в суковатую дубину. Дубина выросла в размерах, становясь дымно-прозрачной, воздух сотрясли четыре сложнейших, музыкальных, нежно-сладостных и одновременно грозных аккорда, четыре «трубных гласа», потрясших пространство и сознание людей.

– Синкэн-гата! – пробормотал Самандар. – Настоящий!

Тарас поднял «дубину» и опустил на голову не сумевшего увернуться Котова-младшего.

Раздался звук гонга, чистый и ясный.

Вскрикнули Светлана и Ульяна. Малыш на руках заплакал, но тут же перестал.

Стас схватился за голову, покрываясь тонким слоем чёрного дыма, упал. Дым собрался над ним кисейно-прозрачным облачком, и облачко вдруг метнулось змеёй к грозной колонне смерча, продолжавшего пожирать творения Инсектов.

Движение на вершине горы прекратилось. Люди молча смотрели на человека в белом и лежащего в десятке шагов от него человека в чешуйчатых зелёных доспехах.

Дубина Тараса превратилась в обычный стальной меч, потом в нож, который он небрежно сунул за пояс. Подошёл к противнику, склонился над ним, выпрямился, отступил.

Стас зашевелился, сел, держась за голову, открыл глаза.

– Что… это… было?

– Дурной сон, – усмехнулся Горшин.

Глаза Котова-младшего наполнились светом, он увидел рассматривающих его бывших друзей и близких, всё понял. Встал, пошатываясь.

– Маша…

– Погибла.

– Господи! – Стас прижал к ушам ладони, побледнел до синевы. – Я… считал… что она…

– Ты убил её! – безжалостно сказал Горшин.

Стас оглянулся на крутящийся смерч, на свой меч, покачал головой и вдруг заплакал, тихо, молча, только слёзы лились по

щекам, но он их не вытирал.

Тяжкий удар потряс город.

Смерч напомнил о себе рождением внутри колонны жуткого звероподобного лика, ускорил движение, круша всё на своём пути.

– Граф, сейчас здесь будет Монарх, – сказал Юрьев негромко.

Горшин, прищурясь, посмотрел на смерч, перевёл взгляд на Артура.

– Что ж, давайте встретим его как подобает. Артур, друг мой, дунь-ка в свисточек.

Артур, чувствуя на локте вздрагивающую руку Светланы, очнулся, достал из кармана нагревшуюся «свирель».

Глава 32

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

– Что это? – полюбопытствовал Вахид Тожиевич.

– Иерихонская Труба, – небрежно ответил Горшин.

– Вы шутите, Граф? – удивился Юрьев.

– Так я ещё не шутил. – Тарас подошёл к Артуру. – Спокойно, Суворов, мы ничуть не рискуем. Отойди чуток и дуй.

Артур, бледнея, глянул на Светлану, в глазах которой сквозь пламя силы вдруг пробился удивительный свет любви. Вздрогнул, выпрямился, сделал несколько шагов к краю обрыва на негнущихся ногах. Приложил «свирель» к губам. Губы свело, как от электрического разряда. Но он всё же героическим усилием удержал трубочку у рта и дунул в отверстие изо всех сил.

Раздалось тусклое шипение.

Лицо Артура пошло красными пятнами.

«Успокойся, Артурчик, милый!» – прилетела чья-то тёплая мысль.

Тогда он глубоко вздохнул, уже не обращая ни на кого внимания, сосредоточился на вызове, успокоил сердце и дунул ещё раз.

Всё пространство монаршей тюрьмы потряс мягкий, чем-то похожий на голос синкэн-гата, трубный певучий звук. Даже не звук – нечто большее, «музыка сфер», трансцендентное сотрясение психики и глубин материи, перехватившее дыхание, вызвавшее у всех невольное рыдание и слёзы! В этом звуке чудесным образом сплелись птичьи трели, звон капели, шум водопада, треск огня в костре, певучий вскрик затачиваемой оселком косы, детский смех и женский голос, допевший печальную песню.

И стало совсем тихо.

Чёрный смерч остановился, закрутился сильнее, перемешивая в спиральных струях образы и хищные оскалы невиданных зверей.

А с другой стороны горы ударил вдруг в небо огненный фонтан и превратился в смерч, только ослепительно белый, и все почувствовали его великодушную и в то же время грозную силу.

Артур выронил «дудочку», покачнулся.

Светлана бросилась к нему, поддержала, обняла, шепча на ухо какие-то слова.

– Я же сказал, он справится, – сказал Тарас, посмотрев на молчаливого Матфея. Подошёл к Артуру, похлопал его по плечу, поднял «свирель». – А эту вещицу надо поберечь до лучших времён.