Смерть Анфертьева
Шрифт:
– Он тебя выдержит, - повторила Наталья Михайловна.
– Надо будет попробовать.
– Анфертьев снял плащ и повесил его на дверь туалетной, чтобы на вешалке не намокло пальто Натальи Михайловны. Не нагибаясь, зацепив носком за пятку, снял размокшие туфли и, оставляя мокрые следы от носков, прошел в комнату.
Забравшись с ногами в кресло, Танька смотрела телевизор. Шла передача "Спокойной ночи, малыши!". Показывали мультик с привычным и весьма злободневным содержанием. "У тебя есть друг?" - спрашивает мышонок, зайчонок, медвежонок. "У меня нет друга!" - отвечает поросенок, утенок, кикиморенок. "Пойдем искать друга!" - предлагает нетопыренок, удавенок, упыренок. "А ты хочешь быть моим другом?" - предлагает скорпионенок, динозавренок, лохнессенок...
– Ну, что они там, все подружились?
– спросил Анфертьев, опускаясь в соседнее кресло.
– Нет еще, завтра будет продолжение. Но я уже знаю, чем все кончится, они каждый месяц показывают одно и то же... Расскажи мне сказку, а? Расскажи! Ну расскажи!
– Сказку?
– отрешенно спросил Анфертьев.
– Хорошо. Расскажу.
– Новую?
– Танька перебралась со своего кресла к отцу на колени.
– Да, совсем новую. Новей не бывает. Значит, так, жило-было Чудище поганое...
– Страшное?
– Не очень. Нормальное такое чудовище, но силой оно обладало неимоверной. И были у него несметные сокровища. И все эти сокровища Чудище всегда держало при себе.
– Вот такая жадина?
– не выдержала Танька.
– Нет, дело не в этом. Просто ему поручили сокровища охранять. Но самое большое богатство, которое было у этого Чудища, - красавица принцесса У нее были светлые волосы, голубые глаза, нежные руки, но сама она выросла смелой и решительной.
– В чем она ходила?
– Она носила синие джинсы и серый свитер.
– Значит, это была ненастоящая принцесса?
– Самая настоящая. Чудище очень берегло принцессу и не отпускало ни на шаг. Но нашелся однажды храбрый воин, который решил отобрать у Чудища все его богатства и освободить принцессу. Он долго готовился к схватке, тренировался, выбирал себе оружие и наконец схватился с Чудищем. Он сумел перехитрить его и победить.
– А сокровища?
– Воин отобрал у Чудища поганого все его богатства. Их было так много, что он набил ими все карманы, набил мешок, насыпал за пазуху и так загрузился, что у него не оказалось даже свободной руки, чтобы протянуть принцессе и увести с собой. И когда унес и припрятал все сокровища, он вспомнил, что принцесса осталась у Чудища.
– Какой дурак!
– воскликнула Танька.
– Да, он был не очень умный, - согласился Анфертьев.
– Бросился воин назад. Он готов был отдать за принцессу все сокровища, драгоценные камни, кольца, но опоздал. Красавица полюбила другого воина, ему не нужны были богатства, он хотел только освободить принцессу, но погиб в схватке с Чудищем. И тогда первый воин принес все богатства и отдал их Чудищу, чтобы тот отпустил принцессу.
– Но тот не отпустил, - упавшим голосом произнесла Танька.
– Ничего подобного!
– воскликнул Анфертьев обиженно.
– В том-то все и дело, что отпустил! Но принцесса сама отказалась идти к воину. И навсегда осталась с Чудищем.
– А воин?
– настороженно спросила Танька.
– Он ушел куда глаза глядят.
– Наверно, плакал и рыдал?
– Да, поседел от горя и ушел в другие страны, где его никто не знал и никому он не был нужен.
– И уже не вернется? Принцесса его не простит? Сказка была прервана стремительным появлением Натальи Михайловны. Будоража и смешивая воздушные струи, обрывая все разговоры отца и дочери, наслаждаясь и упиваясь собою, она внесла в комнату ощущение какого-то языческого праздника. Ощущение исходило от хрустящего, сверкающего пакета, распространявшего радужное сияние, точь-в-точь какое исходит от головы святых на картинах великих живописцев прошлого. Разноцветные блики замелькали, забегали на стенах, на лицах Вадима Кузьмича, Натальи Михайловны, Таньки, сверкнули в хрустальной вазе, на секунду затмили изображение на телевизионном экране, полоснули по оконным занавескам. Хрустящая упаковка раскрылась, как бутон волшебного цветка, и никто не мог бы сказать, что предстанет перед глазами изумленных домочадцев, когда развернется, откинется последний лепесток, послушный пальцам Натальи Михайловны. Все, кажется, сохранила она к сорока годам - цвет кожи, блеск глаз, даже срамные свои желания не растеряла. Только вот руки не смогла уберечь от разрушительного действия времени - ее мягкие, пухлые пальцы стали цепкими и крючковатыми, кожа сдвинулась и покрылась мелкими чешуйками, в ладонях появилась судорожность птичьей лапы.
Анфертьев, не отрываясь, настороженно смотрел на расцветающий бутон, Танька, чувствуя необычность происходящего, даже закрыла рот руками, чтобы не закричать от восторга, когда через секунду увидит нечто такое, что никогда не забудется, что навсегда останется с ней и будет светиться в ее прошлом, как несбыточная надежда на счастье. Наталья Михайловна, конечно, знала, что немногие могут вынести подобное зрелище, знала, что рискует здоровьем и жизнью своих близких, но решила идти до конца.
– Танька! Выключи телевизор!
– приказала Наталья Михайловна, не отрываясь от пакета.
– Вадим! Убери ногу! Отодвинься!
– Танька, не дыши мне в ухо!
– Вадим! Перестань ухмыляться, как идиот! Она хотела было отдать еще какое-то распоряжение, но уже не было надобности. Последний лепесток этого лотоса, этой розы, этого, в конце концов, рододендрона отошел в сторону, и глазам Анфертьева и Таньки предстал... том толщиной в ладонь, в мягкой обложке, украшенной очень красивыми иностранными буквами. Среди букв были изображены люди в несказанно завидном образе жизни. Загорелые юноши и девушки смеялись, касались друг друга, преисполненные легкости, свободы и любви.
– Что это?
– выдохнул Анфертъев.
– Каталог!
– шепотом произнесла Наталья Михайловна, но так произнесла, что не поставить восклицательного знака после ее слова было никак нельзя.
– Вадим, они выпускают вот такие... вот такие... и каждый может выбрать себе все, что он хочет! Представляешь?!
– Кто они?
– Ну там, - Наталья Михайловна показала большим пальцем за спину. Иностранцы.
– А, - протянул Анфертьев разочарованно.
– Это ихний посылторг. А выбрал бы я вот эту девушку в белых трусиках.
– Вадим, они предлагают не девушек, они предлагают трусики!
– А трусики я отдал бы тебе, Наталья.
– Вадим! Ты дурак!
– Наталья Михайловна произнесла это с таким чувством внутреннего убеждения, что в другой вечер Вадим Кузьмич мог бы и обидеться. Но сейчас ее слова для него не имели значения.
– А ты дура, если за такие трусики не можешь простить мне такую девушку. Ты должна гордиться и говорить всем - посмотрите, какая девушка у моего мужа!
– Танька, иди спать! Вадим, прекрати! Я не шучу. Ты посмотри, как живут люди... Как живут! Скажи честно, ты хотел бы спать на такой кровати?